Мариано Сигман - Тайная жизнь мозга. Как наш мозг думает, чувствует и принимает решения

Теперь эта идея подтверждена множеством наглядных примеров. Один из самых интересных был представлен Жаком Мехлером, который давал французским младенцам младше пяти дней от роду слушать разные фразы, произносимые разными людьми, как мужчинами, так и женщинами. Единственное, что было общим для этих фраз, – все они произносились по-голландски. Время от времени язык внезапно менялся на японский. Мехлер пытался выяснить, может ли такая перемена удивить ребенка; это показывало бы, что младенцы способны распознавать и систематизировать язык.

В данном случае критерием удивления для младенцев было не направление взгляда, а интенсивность, с которой они сосали свои пустышки. Мехлер обнаружил, что когда язык изменялся, младенцы начинали сосать энергичнее, – как Мэгги Симпсон [10] Мэгги Симпсон – героиня американского мультсериала «Симпсоны» ( прим. пер. ). , – что указывало на восприятие чего-то значимого или нового. Самое интересное – этого не произошло, когда он повторил эксперимент, но прокрутил запись фраз задом наперед. Это означает, что младенцы не обладают способностью систематизировать звуки как таковые, но их мозг настроен именно на обработку языка.

Мы обычно считаем, что врожденные способности противоположны приобретенным. Но можно рассматривать врожденные способности как нечто приобретенное на медленном огне эволюционной истории человечества. Поскольку человеческий мозг с рождения предрасположен к усвоению языка, есть шанс найти зачатки этих способностей у наших эволюционных родственников.

Именно это доказала группа Мехлера, когда продемонстрировала, что обезьяны также обладают слуховой чувствительностью к языку. Как и младенцы, обезьяны-тамарины реагировали удивлением каждый раз, когда язык, который они слушали в ходе эксперимента, неожиданно менялся. Это относилось только к связной речи и не наблюдалось при прослушивании задом наперед.

Это было настоящее откровение и подарок для прессы. Заголовок «Обезьяны говорят по-японски» – прекрасный пример того, как можно разрушить научное открытие дешевой сенсацией. Тем не менее эксперимент доказывает, что все языки основаны на чувствительности мозга приматов к определенным сочетаниям звуков. В свою очередь, это может частично объяснить, почему большинство людей с легкостью понимает устную речь в очень раннем возрасте.

Наш мозг с самого рождения подготовлен и предрасположен к усвоению языка. Но эта предрасположенность не осуществляется на практике без опыта общения и использования речи. Этот вывод основан на исследовании диких детей , которые росли без каких-либо контактов с людьми. Одним из самых наглядных примеров стал Каспар Хаузер, великолепно изображенный в одноименном фильме режиссера Вернера Херцога. История Каспара Хаузера [11] Каспар Хаузер был немецким мальчиком, который утверждал, что он вырос в темном подвале, в полной изоляции. Его обнаружили в 1828 году; он бродил по улицам Нюрнберга и мог сказать лишь несколько слов по-немецки. Считается, что к тому времени ему было шестнадцать лет. Этот случай, как и сходные примеры «диких детей», до сих пор вызывает споры, так как многие случаи были плохо документированы, а интерес к ним подогревался литературными переложениями. Поэтому жесткий вывод о том, что язык нельзя выучить, если не практиковаться с младенчества, необходимо смягчить. (См. книгу Адрианы Бензакен «Встречи с дикими детьми: искушение и разочарование в исследовании природы человека», McGill-Queen’s Press, 2006 ( прим. авт. ) показывает, что очень трудно овладеть языковыми навыками, если они не практикуются в раннем возрасте. Способность к устной речи в основном приобретается в человеческом обществе. Если ребенок растет в полной изоляции, его способность к усвоению языка значительно ухудшается. Фильм Херцога рассказывает об этой трагедии.

Предрасположенность мозга к универсальному языку проходит тонкую настройку при контакте с другими людьми, будь то приобретение новых знаний (грамматических правил, слов, фонем) или стирание из памяти различий, не имеющих значения для родного языка.

Языковая специализация начинается с фонем. К примеру, в испанском языке есть пять гласных звуков, тогда как во французском языке, в зависимости от диалекта, насчитывается до семнадцати гласных (включая четыре носовых). Иностранцы, которые говорят по-французски, часто не чувствуют разницы между некоторыми звуками. Коренные испанцы обычно не различают звуки во французских словах cou (произносится как [ку]) и cul (произносится как [кю]), что может привести к недоразумениям, поскольку cou значит «шея», а cul значит «задница». Эти звуки звучат совершенно по-разному для коренного француза, примерно как «и» и «а» для испанца.