Дэн Ариели - Вся правда о неправде. Почему и как мы обманываем

И хотя эти результаты сами по себе казались многообещающими, мы хотели получить прямое подтверждение идеи, что мошенничество может быть социально заразным явлением. Поэтому мы решили воспользоваться фактором одежды.

Структура нашего следующего эксперимента была той же, что и с «условием Мэдоффа»: через несколько секунд после начала актер вставал и объявлял, что ему удалось решить все задачи и так далее. Однако в этот раз имелось одно важное отличие: актер был облачен в майку Питтсбургского университета.

Тут необходимы некоторые пояснения. В Питтсбурге имеется два университета мирового класса – Университет Питтсбурга (UPitt) и Университет Карнеги – Меллон (CMU). Как и во многих других аналогичных случаях, эти два расположенных рядом друг с другом заведения соперничают на протяжении десятилетий. Именно этим конкурентным духом мы и решили воспользоваться в ходе дальнейшего изучения мошенничества как социальной инфекции.

Мы проводили эти эксперименты в Университете Карнеги – Меллон, и все наши участники были его студентами. В ситуации с базовым «условием Мэдоффа» Дэвид был облачен в футболку без надписи и джинсы. Иными словами, создавалось впечатление, что он студент Карнеги – Меллон, как и все. Однако в эксперименте с новым условием, которое мы назвали «условием Мэдоффа для аутсайдера», Дэвид был облачен в сине-золотую майку Университета Питтсбурга. Это было сигналом для всех остальных о том, что он аутсайдер (человек из другого университета), а не часть их социальной группы.

Логика была сходна с логикой «условия с вопросом». Мы предположили, что если рост мошенничества, замеченный при «условии Мэдоффа», был вызван тем, что Дэвид смог безнаказанно обмануть экспериментатора, это могли бы сделать и другие участники, и поэтому было совершенно неважно, был ли Дэвид одет в майку CMU или UPitt. В конечном счете информация о том, что у мошенничества может не быть негативных последствий, никак не зависела от его одежды. С другой стороны, если рост мошенничества при «условии Мэдоффа» был вызван изменением социальных норм, позволявших нашим участникам считать, что мошенничество вполне допустимо в рамках их социальной группы, то это влияние проявлялось лишь тогда, когда наш актер был частью группы (студенты Карнеги – Меллон), а не аутсайдером (студентом Университета Питтсбурга). Иными словами, у майки Дэвида была крайне важная социальная роль: мы хотели понять, повлияет ли Дэвид, одетый в майку UPitt, на поведение студентов CMU, или же они смогут противостоять искушению.

И вот что мы увидели: когда мошенничество было возможным в рамках эксперимента «с уничтожением» (но при этом Дэвид не говорил об этом публично), студенты заявляли о том, что решили в среднем по двенадцать матриц, то есть на пять больше, чем при контрольном условии. Когда Дэвид выступал перед аудиторией в опыте с «условием Мэдоффа» и в обычной майке, участники заявляли, что решили около пятнадцати матриц. Когда же Дэвид задавал вопрос о вероятности мошенничества и удостоверился в том, что оно действительно возможно, участники заявили о том, что решили по десять матриц. И, наконец, при «условии Мэдоффа для аутсайдера» (когда Дэвид был облачен в майку UPitt) студенты, наблюдавшие за его мошенничеством, заявили о решении лишь девяти матриц. Иными словами, они все равно мошенничали по сравнению с контрольным условием (примерно на две матрицы), но приписали себе на шесть матриц меньше по сравнению с условием, при котором воспринимали Дэвида как часть своей социальной группы – CMU.

Вот как выглядели наши результаты:

В совокупности эти результаты показывают не только распространенность мошенничества, но и то, что оно носит заразный характер и что на него может влиять наблюдение за неправомерным поведением окружающих. В частности, представляется, что окружающие нас социальные силы работают двумя независимыми способами: когда обманщик принадлежит к нашей социальной группе, мы идентифицируемся с ним и в результате полагаем, что мошенничество социально приемлемо. Однако когда мошенник является человеком «из другой команды», нам сложнее оправдывать свое неправомерное поведение и мы становимся более этичными, руководствуемся желанием дистанцироваться от аморальной личности и других менее моральных внешних групп.