Регина Бретт - Будь чудом. 50 уроков, которые помогут тебе сделать невозможное

Он рассказал свою историю для того, чтобы призвать других не затягивать ссоры, а мириться с близкими людьми как можно скорее.

Никогда не забуду человека, который ждал слишком долго.

Уильям Стразинский и его дочь-подросток Бекки некогда были очень близки. Малышкой она забиралась к нему на колени и прижималась к его груди, уверенная, что там она в безопасности. После долгого трудового дня он приходил домой, снимал галстук и оставлял на нем узел, чтобы Бекки могла схватить галстук за оба конца, потянуть и заставить узел исчезнуть.

Отец и дочь остались лучшими друзьями даже после того, как Уильям развелся с женой. Потом наступили подростковые годы, когда прежняя близость дает осечку, друзья значат больше родителей, а бунт против авторитета взрослых создает пропасть между поколениями. Они поссорились и перестали разговаривать. Прошел год. Он знал, что эта пропасть не навсегда. Потребуется лишь время, чтобы преодолеть ее. Наступит день, когда он возьмет дочь за руку, и они снова будут разговаривать.

А однажды в пятницу Уильям пришел домой и увидел мигающую лампочку на автоответчике. Бекки, которой было 17 лет, попала в автомобильную аварию. Джип «Чероки», на котором она ехала, занесло на снегу, он несколько раз перевернулся и приземлился на крышу. У Бекки были переломы костей таза, ребер и раздроблен череп.

Пока он добирался до больницы, она умерла. Уильям сел рядом с каталкой, на которой лежало ее тело. Обвил теплой ладонью ее холодные пальцы и вгляделся в изуродованное синяками лицо. Она еще даже не успела окончить школу… Два часа он плакал и говорил дочери, как много она для него значит, как он ее любит, как ему хотелось бы, чтобы они были рядом все эти упущенные месяцы.

Он молился о чуде, молился, чтобы она пожала ему руку, смогла поговорить с ним хотя бы пару минут. Он сказал ей все, что не сказал, пока она еще была жива.

Никогда не забуду, как он рассказывал о последних мгновениях, проведенных с ней. Столь многие из нас могут всю жизнь мучиться подобными сожалениями! Почти каждый раз, когда я даю автографы, к столу подходит мать или отец и говорит, что несколько лет не разговаривает с сыном или дочерью. Каждый ждет, пока другой сделает первый шаг.

Отец и дочь были лучшими друзьями. Потом наступили подростковые годы, когда прежняя близость дает осечку, друзья значат больше родителей, а бунт против авторитета взрослых создает пропасть между поколениями.

Но почему бы не сделать его самому? Друзья из реабилитационных программ научили меня не оставлять никакие отношения отягощенными обидами или горечью. Они побудили меня составлять список всех людей, которых я обидела действием или бездействием, и задуматься о восстановлении отношений.

Потом я поверяю этот список Богу и молюсь о ниспослании мне готовности примириться. Я больше не жду, пока уступит другой человек. Это может никогда не случиться. Я делаю шаг навстречу, даже если была виновата меньше. И другой человек почти всегда признает и свою вину. Но даже если он этого не делает, мои разум и сердце чисты.

Иногда приходится молиться о готовности к примирению, но примирение происходит всегда – и, к счастью, не слишком поздно.

Что мешает тебе сделать первый шаг?

Шум обычно начинается, как только начинается ожидание.

Не важно, жду я плохих новостей или хороших, нахожусь на вершине горы или в долине, – на свет являются всевозможные сценарии в стиле «рок и мрак». Первое побуждение – сразу же обратиться в поисках ответа к знакомым, что обычно лишь усиливает шум.

В моей жизни были два момента, когда я ощущала дар безмолвия настолько глубоко, что оно казалось священным.

Когда я в 1998 году нашла в груди опухоль, голоса загалдели в полную силу: «Это просто киста… Это доброкачественная опухоль… Это рак». У каждого была своя история, которая заканчивалась или хорошо, или трагически: история о матери, о тетке, о сестре, о собаке, умершей от рака.

Я пыталась заглушить этот шум и молилась о примитивной, скучной, слава-тебе-Господи-доброкачественной опухоли. В глубине души я была перепугана до смерти. Опухоль росла так быстро! Пока я ждала результатов из лаборатории, казалось, что она растет каждый день. Поначалу она казалась мне размером с миндальный орех, потом – с половинку грецкого, потом с целый грецкий. Может быть, я просто сходила с ума. Я никак не могла заглушить страхи, вихрем кружившие в моей голове.