Роберт Мосс - Тайная история сновидений. Значение снов в различных культурах и жизни известных личностей

Сторр вносит очень важную поправку в общепринятое представление о взаимосвязи между творческими способностями и психологическими отклонениями: «Творческие способности в какой-то мере предохраняют человека от психических расстройств… Было доказано, что творческие люди демонстрируют больше невротических реакций, однако в то же время гораздо лучше справляются с нервными заболеваниями, чем большинство обычных людей» [43].

Уинстон Черчилль начинал свой день с сигары и глотка виски с содовой, лежа в постели и читая газеты. Это отнюдь не соответствует представлению людей об образе ясновидца. Однако Джон Лукач решительно настаивает на том, что нам следует считать Черчилля настоящим провидцем [44]. В данном случае он, безусловно, апеллирует к двум определениям понятия предвидения, которые можно найти в «Оксфордском английском словаре»: Черчилль обладал способностью видеть «то, что невозможно было увидеть с помощью обычного зрения» и создавать «живой и яркий интеллектуальный замысел: абсолютно фантастический план или предчувствие».

Черчилль мог не только сам пользоваться своим даром предвидения, но и передавать полученные им образы другим людям. В Жанне д’Арк его восхищала именно эта способность передавать свои видения, а сам он именно благодаря этому дару смог убедить британский народ противостоять Гитлеру в 1940 году, когда все уже было практически потеряно. Давайте вспомним о том, какой эффект произвело его самое известное и убедительное выступление.

18 июня 1940 года, всего через месяц после избрания на пост премьер-министра, Черчилль выступил перед британским народом с речью, в которой подчеркнул важность борьбы с Гитлером. Он сказал, что если они отступят, мир погрузится «во тьму нового, гораздо более зловещего и, вероятно, более продолжительного Средневековья, отягощенного последними достижениями современной науки».

Однако в обществе преобладали пораженческие настроения. Они парализовали правящие круги Великобритании и не позволяли им обратиться за поддержкой к Америке. Как же удалось Черчиллю заставить людей поверить в возможность победы над явно превосходящими силами противника? Он обратился к ним со своей знаменитой речью: «Давайте же выполним свои обязательства и будем держаться так, что даже если Британская империя и Содружество просуществуют еще тысячу лет, люди не перестанут говорить: „Это был их лучший час“» [45].

Эти слова завладели воображением людей. Они внушали мужество и доверие. Мы хотели бы подчеркнуть две характерные черты, свойственные образной речи Черчилля, которые помогали ей надолго укорениться в сердцах его слушателей.

Во-первых, это колоссальный сдвиг во времени . Он приглашал своих слушателей за собой в далекое будущее, где все текущие проблемы и угрозы были уже давно благополучно устранены. Он настолько блестяще убеждал свою аудиторию в том, что победа над Гитлером не только неизбежна, но и давно уже предрешена, что его слова всегда вызывали спад общественного напряжения.

Во-вторых, Черчилль умел сделать так, чтобы люди увидели происходящее с позиции стороннего наблюдателя . Он призывал народ к немедленному выполнению своих обязательств («давайте же выполним свои обязательства»). Но в то же время он с помощью своих слов позволяет слушателям возвыситься над происходящим, взглянуть на текущие события со стороны. Мы видим свои сегодняшние трудности с совершенно иной точки зрения. Высшее начало человека смотрит на его эго и с восхищением произносит: «Это был их лучший час».

Черчилль смог позволить своей аудитории проникнуть внутрь своего воображаемого мира, где война уже давно была выиграна.

В первую годовщину премьерства Черчилля 10 мая 1941 года было полнолуние. В эту ночь произошло одно из самых разрушительных нападений фашистской авиации на Лондон. Под градом бомб погибли полторы тысячи гражданских лиц и были разрушены многие здания, включая Палату общин. В ту же ночь на ферму возле Глазго приземлился с парашютом странный человек.

Джок Колвилль впервые узнал о существовании этого человека благодаря случайно возникшей в его бодрствующем сознании мысли. Возможно, эта мысль появилась вследствие увиденного им сна, однако воспоминание об этом сне полностью стерлось из его памяти. Личный секретарь Черчилля записал в воскресенье, 11 мая в своем дневнике: «Я проснулся с мыслью о книге Питера Флеминга „Воздушный визит“, а также о том, как стали бы развиваться события, если бы нам удалось взять в плен Геринга во время одного из его полетов над Лондоном» [46].