Роберт Мосс - Тайная история сновидений. Значение снов в различных культурах и жизни известных личностей

Здесь сокрыт глубокий личный смысл: лорд Рэндольф, трагически умерший в молодом возрасте, постоянно недооценивал способности своего сына. Это была не единственная беседа Черчилля с человеком из прошлого, хотя именно данный разговор он подробно и обстоятельно описывает в своем рассказе. Он также видел во сне своего предка Джона Черчилля, герцога Мальборо, который одержал известную победу над французами у Бленема в 1704 году. В 1955 году он сообщил своему врачу, что видел «интересный сон», в котором разговаривал с сэром Эдвардом Греем, находившимся на посту министра иностранных дел Англии с 1906 года по 1915 год; «это была долгая беседа» [3].

В художественной студии лорд Рэндольф берет спичечный коробок, прикрепленный к цепочке его часов, чтобы зажечь свою сигарету. Уинстон замечает, что это те же самые часы на цепочке, которые носит он сам . Его охватывает дрожь. Он протирает испачканную в краске кисть, лежащую на палитре, чтобы убедиться в реальности происходящего. «Тем не менее, я продолжал дрожать» [4].

От осознания истины тело покрывается гусиной кожей. В эту минуту полностью исчезает подозрение, что рассказ Уинстона о визите его отца представляет собой причудливую фантазию. Карманные часы на цепочке являются ключом к этой тайне: эластичность и дублирование времени, возможность путешествовать во времени и посещать иные миры в параллельных измерениях, – все, что так привлекало Черчилля. После этой встречи он сказал своему наперснику и личному секретарю сэру Джону (Джоку) Колвиллю, что умрет в день смерти своего отца 24 января, – пророчество, которое сбылось много лет спустя в 1965 году.

Черчилль, нивелирующий свою роль в мировой истории в трогательной беседе со своим покойным отцом, сильно отличается от энергичного и очень амбициозного человека, чьи поступки вызывали трепет у его почитателей и приводили в смятение его критиков на протяжении более полувека. Безусловно, это не тот Черчилль, которого накануне Первой мировой войны либеральный журналист Алан Гардинер описывал как «человека действия, солдата удачи, живущего ради приключений и предпочитающего спокойной жизни постоянное сражение» [5]. Конечно, Черчилль во «Сне» гораздо старше, и ему прекрасно известно о человеческой смертности и своем дряхлеющем теле. Однако он все еще стремится, как и в юные годы, лучше узнать своего отца, который недооценивал сына и из-за своей преждевременной смерти оставил его до того, как Уинстон приобрел мировую известность. Этот рассказ имеет скрытый подтекст, который прослеживается на протяжении всей жизни Черчилля. Мы видим, что, невзирая на любые перипетии и страдания, он сохранял способность чувствовать себя как дома в мире фантазий и воображения, принося оттуда удивительные дары и опыт.

По словам Пола Аддисона, карьера Черчилля «представляла собой череду взлетов и падений» [6]. Самый долгий спад в его профессиональной деятельности начался после трагической ошибки в битве при Галлиполи в 1915 году; самый продолжительный взлет состоялся после его назначения премьер-министром в годы войны, когда ему было шестьдесят пять лет. Многие годы жизни Черчилля были отмечены забвением, его снова и снова списывали со счетов как неудачника и человека, утратившего свои способности, как пережиток ушедшей викторианской эпохи. Но затем он вновь привлекал к себе внимание общественности. Во времена кризиса те черты его характера, которые прежде считались изъянами и анахронизмами, превращались в уникальные и необходимые достоинства. Всякий раз, когда стране предстояло совершить нечто немыслимое, он был единственным человеком, способным «сделать невозможное».

Черчилль писал о «мелочах, неких поворотных точках», от которых зависит исход битвы или удача в жизни [7]. Он отмечал «решающую роль, которая принадлежит игре случая в ежеминутных событиях нашей жизни» в крупных и незначительных делах [8]. Проанализировав поворотные точки в собственной жизни Черчилля, мы видим, что случай – или удача – играл в ней огромную роль. Он полностью осознавал это и, будучи азартным человеком, получал удовольствие, когда при неравных шансах одерживал победу благодаря невероятному совпадению или невольной ошибке, приводившей к счастливому для него исходу. Порой мы чувствуем, что его «поворотные точки» являлись чем-то вроде ребер игральных костей, брошенных чьей-то неосторожной рукой на стол жизни.