Томас Мюллер - Психоанализ. Введение в психологию бессознательных процессов

Теоретически самость имеет биполярную или даже триполярную структуру, так как включает в себя:

1) элементарные потребности или амбиции;

2) таланты или способности;

3) идеалы, т. е. потребность в признании и уважении.

Между этими тремя полюсами существует напряжение в зависимости от того, насколько их учитывают и удовлетворяют. Если их в достаточной степени развивают, то появляется хорошее настроение, ощущение прочной, гармоничной самости. А если окружающие не уделяют человеку необходимого внимания, получается нестабильная, пустая или фрагментированная самость. Когда самость испытывает слишком сильные нагрузки, говорят о перегруженной, «перестимулированной» самости; соответственно, отсутствие необходимой стимуляции приводит к «недостимулированной» самости (Wolf, 1996, S. 75 и далее; Milch, 2001, S. 293 и далее).

Эмпатия предполагает способность почувствовать то, что переживает другой человек, умение «вчувствоваться» в него (это не сострадание, однако все-таки нужно пытаться почувствовать даже то, что переживает убийца), умение поставить себя на место другого человека с его внутренним миром, настроиться на него, заглянуть вглубь него. Если у самого пациента пока не получается заглянуть вглубь себя, психоаналитик пытается сделать это вместо него (замещающая интроспекция). Условием эмпатии является умение правильно слышать и слушать (Schwaber, 1995). Слушание и эмпатия, в свою очередь, требуют достаточно гибкой аффективной способности к эмоциональному отклику. Это позволяет психоаналитику строить гипотезы о том, как пациент чувствует себя в данный момент, а, кроме того, задавая пациенту вопросы, аналитик может проверить, правильно ли он понял пациента. В этом отношении эмпатия – необходимое условие для психоаналитических действий, одна из принципиальных установок (Kutter et al., 1988, S. 19), которая предшествует по времени любой реакции на перенос в контрпереносе. Уже само наличие такой установки помогает психоаналитику эффективно осуществлять свою деятельность.

Объекты самости принимают на себя функции, обеспечивающие ее благополучие, без которых невозможно самосохранение. И наоборот, самость подыскивает людей, способных играть роль объектов самости. А если таковых не оказывается, тогда эту функцию могут взять на себя природа, искусство, музыка.

Так как качества значимого человека (это могут быть отец, мать, воспитательница или педагог, а в терапии – аналитик или психотерапевт) играют важную роль, то психология самости придает большое значение следующим понятиям:

Оптимальная фрустрация бывает следствием неизбежных ошибок при недостаточной сформированности способности вчувствоваться в других у человека, ухаживающего за ребенком; она оптимальна в том смысле, что все-таки способствует развитию. Правда, в нашем понимании, для достижения этого ухаживающий человек должен осознавать границы своей эмпатии и делать ее предметом обсуждения.

Оптимальная отзывчивость – это способность оптимально реагировать на элементарные потребности объектов самости ребенка или пациента; о ней можно говорить тогда, когда человек, ухаживающий за ребенком или заботящийся о пациенте, наилучшим образом удовлетворяет его актуальные потребности, идет им навстречу, соответствует им. Если такое соответствие достигнуто, то ребенок (или пациент) чувствует, что он в безопасности и что его понимают (Wolf, 2000, S. 63 и далее).

Таким образом, психология самости расставляет акценты иначе, чем это делается в господствующем психоаналитическом подходе. Способности психоаналитиков приобретают неожиданное значение, которое раскрывается в ходе психоаналитического процесса в форме совершенно особых отношений двух людей, участвующих в этом процессе.

Как пишет Шмидт-Хеллерау (Schmidt-Hellerau, 2002), растущее значение психоаналитических групп интерперсоналистов, интерсубъективистов и школы психоанализа отношений, представленных в Германии Томэ и Кэхеле (Thomä & Kächele, 2006), а также Альтмейером (Altmeyer & Thomä, 2006), следует понимать, прежде всего, как ответ на механистическую классическую метапсихологию и на хартманновскую психологию Я, а также как дальнейшее развитие кохутовской психологии самости. Кроме того, обнаруживается также влияние философских течений, особенно деконструктивизма, на распространенную в Северной Америке психоаналитическую теорию объектных отношений. При всех существующих различиях общим для этих групп является то, что они особо подчеркивают влияние индивидуальности и субъективности аналитика, его организующую роль в терапевтическом процессе и даже его влияние на бессознательное анализанда, а также взаимодействие между пациентом и аналитиком. Интерсубъективистов, интерперсоналистов и школу психоанализа отношений объединяет категорическое неприятие фрейдовской психологии с ее теорией конфликта и защитных механизмов, кохутовской теории нарциссизма (Kohut, 1971), а также кляйнианской и посткляйнианской теории объектных отношений и психоанализа Кернберга, соединившего положения психологии Я с теорией объектных отношений. Рассматриваемая в данном разделе психоаналитическая группа разработала, исходя из положений М. М. Гилла (Greenberg & Mitchell, 1983), социально-конструктивистскую модель психоаналитической ситуации, в которой внимание направлено не столько на интрапсихические конфликты или проективно-идентификационные процессы, сколько на осознанные интеракционные, интерсубъективные взаимодействия аналитика и анализанда. Акцент делается прежде всего на структурообразующем и даже кумулятивном влиянии теоретических установок, личности и бессознательного психоаналитика на перенос.