Антонио Менегетти: Мир образов

На самом деле мать, настоящая женщина и дочь, является самой гармоничной благодатью человечества. Дабы удостовериться в этом и суметь насладиться ею согласно земному потенциалу, следует, прежде всего, научиться отличать ее от механизма и ментального обладания, свойственного «старухе». Это нелегко, особенно если женщина считает себя умственно и психически выше мужчины.

В клинической практике исследования психической феноменологии именно личность матери становится центральной фигурой в семье, попеременно сталкивая друг с другом детей и отца (нередко причиной ненависти отца к жене и дочери становится то, что они «сговорились между собой», либо же отец не любит дочь, боясь оказаться «свиньей» в глазах собственной жены). Если вы хотите понять, о чем я говорю, вам нужно лишь вспомнить о тех детях, которые живут с матерями-вдовами или матерями-одиночками, когда мать, которой не хватает чего-то конкретного, использует трансцендентные ссылки «Сверх-Я», то есть заменяет недостающее звено механизмом. В таких случаях в материнской фрустрации психология обвиняет девиации сына. Когда же в семье есть отец, этот «ужасный эгоист», тогда считается, что фрустрация сына является причиной его агрессивности. Сын уверен, что мать принадлежит ему, но не может использовать ее. Отец же использует мать, так и не находя отклика в ее душе. Мать притворяется и с тем, и с другим, оказываясь в конечном итоге наиболее фрустрированной. Дочь, подражая матери, выставляет себя напоказ, внутренне оставаясь заблокированной.

Подобная схема приводит к возникновению бесконечной социальной цепи, которая из века в век периодически выливается в очередную бойню (войны, эпидемии, неврозы, массовую агрессивность и т. п.).

Конечно же, такую проблему нельзя решить, упразднив семью: механизм, уже зафиксировавший структуру человеческого «Сверх-Я», будет продолжать действовать и в детских садах, школах, при усыновлении или удочерении. Данный механизм монополизировал главные человеческие чувства, поэтому, где бы ни возникла любовь, способная породить новую жизнь, «Сверх-Я» тотчас запускает программу отчуждения.

Спасение заключается в восстановлении изначального человеческого Ин-се: это пособие приближает нас к пониманию его языка в соответствии с нашей культурой, насчитывающей не одно столетие. Так как в человеке существует отклонение, то Ин-се, декодировав его язык, указывает на это отклонение, прибегая к определенным символам. Если данная культура исчезнет (а это будет означать возникновение нового кода, созданного решетчатым механизмом), то и наше Ин-се изобретет свой новый код, свой новый язык.

Когда я говорю «данная культура», я имею в виду и западную, и восточную, из которых наиболее извращенной и, соответственно, наиболее негативной культурой является восточная.

Покуда существует сознание, или логико-историческое «Я», оторванное от языка собственной экзистенциальной индивидуации, для прочтения и обретения взаимообратимости между объективным и субъективным, между отображаемым образом и органической ситуацией, человеку нужен код интерпретации (онтопсихологическая парадигма). Для начала необходимо полностью восстановить семиологическую (онейрическую) функцию как отражение факта, чтобы задействовать способность принимать решения, формализующую реальность в соответствии с критерием функционального утилитаризма природной и исторической идентичности личности. После чего человек неизбежно проникает в невыразимость Ин-се, составляющее чистую очевидность в себе самом, и тогда каждая вещь есть то, что она есть. Бытие исчерпывает каждое слово и проявляет свое присутствие. Важно всегда помнить о том, что не столько сам объект, сколько его функция в совокупности имагогического действия определяет позитивность или негативность. Поэтому ни в коем случае не стоит абсолютизировать фиксированный символ. Нужно всегда улавливать степень его влияния на векторность с точки зрения организмического эгоизма субъекта вообще или в данный момент.

И последнее. Сновидения и образы ясновидения и предвидения являются реальными, исходя из их прямого, буквального значения, то есть их можно интерпретировать с помощью этого же рационального кода. Их можно узнать по непосредственности семантической очевидности.