Вытеснение страха
Однажды, когда Джек получил работу в Goldman Sachs, а потом уволился оттуда, чтобы основать собственный хеджевый фонд, его тревожные гены загорелись жаждой мести. Стараясь компенсировать все унижения и страдания, пережитые в детстве в связи с бедностью, Джек принялся с удвоенной энергией делать деньги. Он сильно расстраивался из-за того, что его родители ютятся в убогом домишке со старой, потрепанной мебелью, и много раз пытался дать отцу денег, чтобы тот наконец бросил работу. Но Дэниел всегда отказывался от этого предложения. «Мне нравится преподавать в школе. Если ты стыдишься меня, то прости и не обессудь».
«Папа, — запротестовал Джек во время одного из таких разговоров, — я, наоборот, нисколько тебя не стыжусь. Я просто хочу отплатить тебе за заботу».
«Тогда стань хорошим человеком и будь счастлив, — заявил Дэниел. — Это единственное, чего я хочу».
«Ты не считаешь меня хорошим человеком?» — спросил Джек.
«Ты сам сказал это мне », — ответил отец.
Разговор на том и закончился, но загадочная фраза «ты сам сказал это мне » осталась висеть в воздухе.
Дэниел понимал, что взять у сына деньги означало стать соучастником безбожной жизни трудоголика, каковую он не одобрял. Однажды, когда Дэниел отчитал сына, они поругались так сильно, что не разговаривали два месяца.
«Ты уделяешь слишком много внимания своей работе и совсем забросил семью, — сказал тогда Дэниел. — Ты богат, но видит бог, ты живешь неправильно».
«Я зарабатываю деньги, которые не смог заработать ты, — язвительно парировал Джек. — По крайней мере, я получаю достаточно, чтобы обеспечить свою семью».
С тех пор отношения отца и сына стали весьма прохладными.
Лишившись льда хоккейной площадки и спортивной раздевалки — этой бодрящей обстановки, расставшись с приятелями из колледжа, с которыми можно было пить пиво и веселиться, Джек снова стал тем, кем был раньше, — повернутой на работе тревожной личностью. Вместо того чтобы тянуться к Нэн, он начал вести себя так, словно ее вообще не существовало, — чему-то такому его и учил Джозеф. Джек решил, что годы, проведенные в колледже, — это фантазия. В «реальном мире», как говорил сам Джек, человек человеку — волк, и если ты хоть на минуту зазеваешься, тебя немедленно сожрут. Жизнь менеджера хеджевого фонда, похожая на катание на американских горках, наполнила Джека беспокойством. Однако, не отдавая себе отчета, насколько тревожность калечит его, Джек с радостью отдался на ее милость; без нее он чувствовал себя голым и уязвимым. Он поверил в распространенную, хотя и безумную идею, что стоит только избавиться от вечного беспокойства — и судьба, подобно деду Джозефу, свалит его с лестницы. Если же он будет все время начеку, судьба пощадит его.
Когда Нэн или кто-то из друзей пытались напомнить ему о необходимости время от времени делать перерывы и приходить в себя, Джек просто игнорировал эти советы. В его представлении семейный отдых должен был всегда сочетаться с работой. Даже во время велосипедных прогулок он продолжал думать о состоянии фондовых рынков. Когда Джек не работал, он просто не знал, куда себя деть и чем заняться. Он чувствовал, что дела его не так хороши, как кажется, что он что-то упускает из виду и потому близок к падению.
Тревожность
Джек и сам не видел, насколько фундаментально он несчастлив и как много несчастий он причиняет близким ему людям. Он считал, что распоряжается своим миром, но тревожность заставляла его вести себя не вполне адекватно. Он изолировал себя от всех и продолжал отдаляться от Нэн. Убежденный в том, что он служит прежней мечте о создании счастливой семьи, он совершенно потерял из вида настоящую семейную жизнь и утратил к ней всякий интерес. Патологически привязанный к своему болезненному беспокойству, Джек сыграл с собой злую психологическую шутку. Он решил думать о своей тревоге как о чем-то позитивном; он чувствовал себя уютно, только когда испытывал беспокойство того или иного рода. Без этого болезненного комфорта он становился уязвимым. Он сам стремился к большей тревоге, по мере того как она все сильнее охватывала его. Желание Джека достичь успеха было таким сильным, а последствия в случае, если он все-таки потерпит фиаско, настолько пугали его, что он чувствовал себя обязанным целиком отдаваться работе и убеждал себя, что в противном случае все разрушится. Чтобы заглушить болезненное чувство пустоты, наступившей в его жизни, он удвоил свое рвение к работе.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу