Оливер Сакс - Музыкофилия - сказки о музыке и мозге.

Но в случае с доктором Цикория все было иначе – он пережил не просто состояние «выхода-из-тела». Он видел голубовато-белый свет, видел своих детей, жизнь промелькнула у него перед глазами, он чувствовал восторг, и, прежде всего, у него было ощущение огромной важности момента. Какая неврологическая основа может быть у всего этого? Подобные описания мы часто можем услышать от людей, попавших в автокатастрофу, ставших жертвами удара молнии, или переживших остановку сердца. В таких ситуациях человек обычно испытывает смертельный ужас, и организм его реагирует соответственно – резким понижением давления и оттоком крови от мозга (а при остановке сердца – еще и прекращением подачи кислорода в мозг). Эмоциональный подъем в таких случаях может быть вызван скорее резким скачком норадреналина и других нейротрансмиттеров, – и ужас и восторг здесь совершенно ни при чем, все решают гормоны. Пока что мы не имеем четких данных о процессах, происходящих в мозгу в такие моменты, но уже сейчас мы можем утверждать, что изменения сознания происходят на очень глубоком уровне и затрагивают эмоциональные зоны – миндалевидное тело и нервный центр ствола мозга – наряду с корой головного мозга.

Если состояние «выхода-из-тела» очень похоже на иллюзию восприятия (довольно комплексную и сложную иллюзию, надо признать), то состояние клинической смерти имеет все признаки мистического опыта: пассивность, невыразимость, быстротечность и абстрактность (по определению Уильяма Джеймса). Человек, переживший состояние клинической смерти, обычно вспоминает вспышку света (в конце тоннеля или воронки), и какая-то сила тянет его в сторону света – за пределы жизни, пространства и времени. У него может появиться ощущение, что он видит этот мир в последний раз, и что он должен попрощаться с земными вещами, с местами, людьми и событиями своей жизни, и еще – его переполняет чувство восторга и радости, когда он устремляется к своей конечной точке. Все это – символика смерти и преображения. Люди, пережившие подобное, обычно с трудом возвращаются к реальности, подобный опыт, как правило, приводит к переоценке ценностей, изменению стиля мышления и стиля жизни. Такие люди не хотят верить в то, что их опыт – это чистая фантазия; и описания пережитого у них всегда очень схожи. И все же любое резкое изменение сознания и образа жизни должно иметь неврологическую основу.

Но что насчет удивительной музыкальности доктора Цикория, его музыкофилии? У пациентов с дегенерацией лобной доли мозга, так называемым лобно-височным слабоумием, часто проявляются поразительные музыкальные таланты, наряду с потерей способности к абстрактному мышлению и проблемами лингвистического характера – но, очевидно, это не случай доктора Цикория, он изъясняется осмысленно и вполне компетентен во многих областях знания. В 1984 году Дэниел Джаком описал интересный случай: его пациент пережил инсульт, вызвавший необратимые повреждения левого полушария мозга; в результате у пациента развились «гипермузия» и «музыкофилия», но вместе с ними – афазия и множество других проблем. Но, опять же, в случае с Тони Цикория нет повода предполагать, что удар молнии привел к необратимым повреждениям мозга, кроме кратковременных проблем с памятью; да и те исчезли через две недели после происшествия.

Его случай напомнил мне о другом моем пациенте, Франко Магнани, «художнике памяти». О нем я уже писал однажды ( *в книге «Антрополог на Марсе»* ). Франко даже не думал становиться художником, но в 31 год он пережил странное состояние – возможно, это была эпилепсия височной доли. Ему снилась Понтито, маленькая Тосканская деревня, в которой он родился; когда он проснулся, образы в его голове оставались такими же яркими, живыми и объемными («как голограммы»). Франко почувствовал непреодолимое желание сделать эти образы реальными, нарисовать их; он самостоятельно научился писать картины, и каждую свободную минуту он посвящал своей цели, одно за другим создавая полотна с видами Понтито.

Мог ли удар молнии запустить процессы схожие с эпилепсией в височных долях мозга у Тони Цикория? Есть основания полагать, что музыкальные и вообще художественные наклонности напрямую связаны эпилепсией височной доли, и люди с данным видом эпилепсии способны испытывать такие же сильные мистические и религиозные чувства, какие испытал он. И все же Цикория не страдал от приступов, и его ЭЭГ была в норме.

И почему его музыкофилия проявилась не сразу? Что происходило в его мозгу в течение тех шести или семи недель между остановкой сердца и внезапно обретенной музыкальностью? Мы знаем, что произошло непосредственно после удара молнии: клиническая смерть, «выход-из-тела», спутанность сознания, и проблемы с памятью, исчезнувшие через пару недель. Это могло быть связано с церебральной гипоксией – его мозг не получал кислорода в течение минуты или даже двух после удара – но точно так же все эти состояния могла вызвать и сама молния. Нам остается лишь предположить, что восстановление доктора Цикория через две недели после инцидента не было окончательным, и что в мозгу его все же произошли изменения, оставшиеся незамеченными на ЭЭГ.