Роберт Уилсон - Моя жизнь после смерти

В течение пяти или шести лет - до 1982 года, когда мы с Арлен переехали в Ирландию, - мы были близкими друзьями. Вплоть до 1981 года Дон, Арлен и я посещали Падейский университет. Это было альтернативное учебное заведение, которое могло появиться только в Калифорнии. Порой у нас возникало ощущение, что контркультурное новаторство Падеи заходит настолько далеко, что калифорнийское министерство просвещения непременно исключит ее из категории "одобренных государством" учебных заведений. Но этого не случилось, а недавно я узнал, что, напротив, Падея разделилась на два новых, еще более радикальных и новаторских университета, один из которых получил категорию "разрешенных" учебных заведений, а второй относится к разряду "анархических". После нашего отъезда в Ирландию мы продолжали дружить с Доном "по почте", хотя он писал не так часто, как Боб Ши. Когда в 1988 году мы с Арлен вернулись в Штаты, я виделся с Доном несколько раз в году, потому что он по-прежнему жил в Сан-Франциско, а я в тот период обосновался в Лос-Анджелесе.

Дон помог мне освоиться в стремительном потоке компьютерной революции и способствовал тому, что даже я смог себе позволить домашний компьютер для писательской работы. Он открыл мне Интернет. Он привлек мое внимание к творчеству нескольких интересных писателей, в том числе Уильяма Гибсона, а я пробудил в нем интерес к Джеймсу Джойсу.

От знакомых людей из Сан-Франциско (когда-то я тоже там жил и знаю массу людей оттуда) я постоянно слышал об активности, с которой Дон пропагандировал компьютеры, либеральное движение геев и (черт побери) мои книги, которыми он непомерно восторгался. Я полагаю, что именно Дон вдохновил людей написать лозунги на стенах мест общественного пользования в округе Кастро, о которых даже сообщалось в "Кроникл": ИСКОРЕНИМ ПРИОРИТЕТ РАЗМЕРА.

Когда-то я придумал этот лозунг и вложил его в уста недовольного карлика Маркоффа Чейни из трилогии "Кот Шредингера". Этот персонаж относится к концепции "нормального" с враждебностью, достойной самого проф. Финнегана из КСРСНЯ. Чейни, подобно Финнегану, утверждает, что вся концепция "нормальности" путает нейрологические уровни абстракции, подменяя абстрактной математикой экзистенциальный опыт, чем еще более обезличивает и приводит в упадок все, что не вписывается в тупое усреднение параметров. (Я вижу по крайней мере две причины, по которым многие геи из р-на Кастро, возможно читавшие эту книгу благодаря миссионерской работе Дона, испытывали симпатию к Чейни и его лозунгу "ИСКОРЕНИМ ПРИОРИТЕТ РАЗМЕРА").

Последний раз до финальной встречи на дне рождения я виделся с Доном в университете Стэнфорда. Я вылетел туда из Лос-Анджелеса. Чтобы принять участие в конференции по психоделикам. Дон примчался ко мне из Кастро и мы вместе обедали. Он был, как всегда, остроумен, блистателен, молод (тогда ему, должно быть, уже перевалило за сорок) и здоров. Мы, как обычно, разговаривали обо всем на свете, но больше всего о Джордже Буше. Который обоих нас до смерти пугал. Мы оба считали. Что Буш может оказаться самым худшим президентом в американской истории и худшим человеком двадцатого столетия во всемирной истории, даже на фоне таких могучих соперников, как Гитлер, Сталин и Мао. Помню, как бурно я отмечал победу Клинтона на выборах в 1992 году. Наверное, Дон тоже ликовал.

Точную дату я не помню, но где-то в начале 1993 года мне позвонил Стэн, бывший любовник Дона, который по-прежнему оставался ему близким другом. Он сообщил мне о болезни Дона и объяснил, что такое ВИЧ-инфицированное слабоумие.

В последующие месяцы я несколько раз звонил Дону по телефону. Мне кажется. Эти беседы его радовали, но для меня они были адом. Нет ничего мучительнее разговора с умным человеком, который "двинулся мозгами". Ты никогда не знаешь, какую часть сказанного он понимает, зато точно знаешь, что он все еще сохраняет часть своего интеллекта и кое-что понимает. И вдруг выясняется. Что он не помнит, чем болен, как тебя зовут и что ты только что сказал. А потом снова вспоминает.

На протяжении нескольких месяцев я с горечью и ужасом наблюдал, как постепенно гибнет блестящий ум.

Я отправил Дону несколько писем. Стэн сказал, что Дон их прочитал и пару раз даже цитировал из них какие-то фразы. Но его безумие усиливалось периоды помутнения сознания учащались. Один раз он сказал мне по телефону: "Я не хочу превратиться в одного из тех больных. Которых я видел в лечебнице... это же невменяемые идиоты..."