Оливер Сакс: Музыкофилия: Сказки о музыке и о мозге

Тиннитус иногда предшествует или сопутствует музыкальным галлюцинациям, но часто так же проявляется как самостоятельный симптом. Иногда он имеет чистый тон, в случае с Гордоном Б., он звучал как высокая нота фа; чаще всего он похож на шипение или звон. Сперва Гордон принимал звон/свит/шипение в ушах за внешние звуки.

Когда несколько лет назад я услышал тиннитус, я подумал, что это пар выходит из радиатора, и лишь когда этот шум «последовал» за мной на улицу, я понял, что звук генерируется моим мозгом. Тиннитус, как и музыкальные галлюцинации, иногда может достичь такой громкости, что пациенту станет трудно слышать голоса людей.

В случае с Гордоном, как и в случае с Шерил С., музыке предшествовали механические шумы. Пытался ли мозг наложить какой-то порядок на хаотические звуки? Нечто подобное произошло с Майклом Хоростом, когда, в течение нескольких часов, он из слабослышащего человека превратился в полностью глухого – и вместе с этим у него начались музыкальные галлюцинации. В своей книге «Обновление» он описывает ситуацию, когда каждый его день начинался с шума и заканчивался музыкой:

Странно, но я не жил в полной тишине, как ожидалось. По меньшей мере, это было бы мне привычно, поскольку я всегда мог снять слуховой аппарат и ощутить практически полную тишину. Теперь я слышал то грохот речного потока, то рёв реактивного двигателя, то гул ресторана с тысячей посетителей, которые говорили все разом. Это был бесконечный и подавляющий звук. Но были и утешительные моменты. К вечеру бормотание и звон колоколов стихали. Они становились величественными, звонкими и глубокими. Я словно слышал огромный орган, играющий медленную и плавную мелодию панихиды без ритма и размерности, полную торжественного величия… это было похоже на панихиду по моему умирающему слуху. Но, даже умирая, мой слух позаботился о том, чтобы на его похоронах звучала восхитительная музыка

Одна из моих пациенток в доме престарелых, Маргарет Х., несколько лет страдала от проблем со слухом – тяжёлая степень глухоты правого уха и умеренная степень глухоты левого, обе прогрессирующие. Ее жалобы, тем не менее, были связаны не столько с потерей слуха сколько с " ректрутментом" – преувеличенной и аномальной чувствительности к звукам. Она жаловалась на неприятный акцент, который делает некоторые голоса почти невыносимыми». Годом позже она рассказала мне: "Я хожу в церковь, но звуки органа и пение становятся все громче и громче в моей голове, они нарастают как снежный ком, и в какой-то момент становятся нестерпимыми".

Она начала носить беруши; от слухового аппарата она отказалась, чувствуя, что он только усилит неприятные ощущения и искажения звуков. Маргарет Х. никогда не страдала от музыкальных галлюцинаций, и вдруг однажды, через пять лет после описанных событий, она проснулась и услышала голос, поющий припев песни “My Darling Clementine” снова и снова и снова. «Это была милая, мягкая мелодия, которая потом вдруг взвилась, стала громкой, джазовой, шумной, и совсем не нежной Поначалу она мне даже нравилась, но потом стала грубой и растеряла мелодичность». В течение следующих двух дней она была уверена, что отец О’Брайан, пациент в палате по соседству, постоянно слушает старую запись Фрэнка Синатры.

Галлюцинации миссис Х. по своим свойствам были похожи на ее ранние слуховые расстройства – возрастающая интенсивность, искажения, дискомфорт. И в этом смысле она не похожа на Гордона Б. и других людей, чьи случаи я уже описал, ведь в их галлюцинациях не было искажений (хотя они и могли слышать искажения при прослушивании реальной музыки

хотя он сильно улучшил его слух

но, учитывая количество пожилых людей с прогрессирующей глухотой, это значит, что, потенциально, сотни тысяч людей находятся в зоне риска и могут страдать от музыкальных галлюцинаций

Это напомнило мне историю, на которую ссылается Роберт Журден, о детстве Чайковского. В ней рассказывается, что однажды его застали плачущим в своей постели. Он говорил: "Эта музыка! Она здесь, у меня в голове. Спасите меня от нее!" - плакал он

Три года спустя мать Майкла снова написала мне: «Майклу сейчас двенадцать, он в седьмом классе и он продолжает слышать непрерывную музыку. Мне кажется, теперь он лучше справляется с этим. Только когда у него в школе возникает стрессовая ситуация, тогда у него появляется мигрень, и музыка в таких случаях становится очень громкой и начинает перемешиваться в его голове, как если бы кто-то крутил ручку радиоприемника, пытаясь сменить станцию. К счастью в этом году такое происходит все реже и реже. И вот что интересно: когда Майкл слышит музыку его мозг автоматически записывает ее, и после этого он может вспомнить и сыграть мелодию даже годы спустя, так, словно только что ее услышал. Он любит сочинять собственную музыку, у него идеальный слух