Дэн Ариели - Позитивная иррациональность. Как извлекать выгоду из своих нелогичных поступков

Давайте обратимся к практическому примеру. Скажем, вы хотите купить конкретную модель ноутбука, но полагаете, что она стоит слишком дорого. Остановив свой выбор на более дешевой модели, вы, скорее всего, привыкнете к ней с течением времени — но только до тех пор, пока у вашего соседа не появится именно тот ноутбук, который вы хотели купить изначально. В этом случае ежедневное сравнение своего ноутбука с ноутбуком соседа замедлит процесс адаптации и сделает вас более несчастным. В целом этот принцип означает, что при рассмотрении процесса адаптации мы должны помнить о возможности возникновения всякого рода сравнений и о том, что они могут в той или иной степени повлиять на нашу способность к адаптации. Печальная новость заключается в том, что наше счастье в определенной степени зависит от нашей способности «жить не хуже людей». Хорошая же новость — в том, что, имея возможность контролировать свою окружающую среду (то есть выбирая для сравнения людей, которые не заставляют нас чувствовать себя плохо), мы можем стать более счастливыми.

Последний урок этой главы заключается в том, что не все переживания приводят к одинаковому уровню адаптации и что не все люди одинаковым образом реагируют на процесс адаптации. Поэтому мой совет — изучить свою собственную модель адаптации и понять, что позволяет нажать «кнопку включения» адаптации, а что нет.

В конце концов, все мы так или иначе выступаем в роли лягушек в горячей воде. Наша задача состоит в том, чтобы выяснить, каким образом адаптация может работать в наших интересах, — это даст нам возможность пользоваться хорошим и избегать плохого. Для этого необходимо «измерять температуру воды». Когда вода становится слишком горячей, необходимо вовремя выскочить из нее и найти прохладный пруд — то есть выявить, в чем заключается наше удовольствие от жизни, а затем насладиться жизненными радостями. Позволю себе процитировать великого философа — лягушонка Кермита [69] Герой детского телевизионного сериала «Улица Сезам». Прим, перев. : «Жизнь хороша, когда вам хватает мух».

В комнате медсестер висело огромное зеркало высотой в человеческий рост. Для человека, который делал не более пары шагов в месяц, дойти по коридору до комнаты медсестер было не просто сложно — этот путь казался вечностью. Но вот мне удалось повернуть за угол и еще на несколько шагов приблизиться к зеркалу, для того чтобы хорошенько разглядеть свое отражение. Мои обгоревшие ноги были туго забинтованы, спина — скрючена, а забинтованные же руки бессильно висели вдоль тела, которое странным образом вихлялось при каждом шаге. Оно казалось мне чужим. Мне было восемнадцать лет, и до недавнего времени я выглядел очень привлекательно. Первый же взгляд в зеркало привел меня в ужас.

Мое лицо выглядело значительно хуже, чем я ожидал. Вся его правая сторона представляла собой открытую рану красно-желтого цвета, а свисавшие лохмотья кожи напоминали тающую восковую свечу. Правый глаз сместился в сторону уха, а правая сторона рта, уха и носа была обуглена и перекошена.

Сложно было выделить отдельные части лица; казалось, они все перемешаны между собой. Я стоял на месте и пытался поверить в то, что видел в зеркале. Можно ли было увидеть прежнего Дэна за маской, смотревшей на меня из зеркала? В этой пародии на лицо я мог узнать лишь левый глаз, смотревший прямо на меня. Неужели это на самом деле был я? Я просто не мог поверить в это, понять и впустить внутрь то, что видел перед собой. В ходе лечения, когда с меня снимали бинты, я видел те или иные части своего тела и понимал, насколько ужасно выглядят ожоги. Мне говорили, что правая сторона моего лица пострадала особенно сильно. Однако до тех пор пока я не оказался перед зеркалом, я просто не мог сложить все эти факты воедино. Я разрывался между двумя желаниями: смотреть на то, что вижу в зеркале, и игнорировать свою новую реальность. Довольно быстро боль в ногах подсказала мне решение, и я вернулся на свою больничную кровать.

Физическая боль, сопровождавшая мою травму, была крайне мучительной. Однако ужасный взрыв нанес рану не только телу, но и моей подростковой самооценке — и это значительно осложнило мое выздоровление. Именно в этот момент жизни я искал свое место в обществе, начинал осознавать себя как личность, как мужчина — и внезапно оказался приговоренным к больничному заключению на целых три года. Я был лишен множества вещей, которые мои друзья (или хотя бы моя мама) считали привлекательными. Потеряв свою внешность, я потерял нечто важное, позволяющее молодым людям определять себя.