Боб Боденхамер - Полный курс НЛП

Замешательство – это действительно врата к новому пониманию. Депрессия – это творческий талант, обладающий своей структурой. Обычно мы фреймируем «состояние определенности» как хорошее и желательное. Бэндлер фреймирует его как проблему. Определенность означает, что мы перестали мыслить.

Структура любых принадлежащих нам линий, высказываний или утверждений представляет собой характеристику, качество или категорию. И как мы фреймируем их, таковыми они для нас и являются. Фрейминг определяет их смысл. Когда мы фреймируем их иначе, мы рефреймируем сам смысл этих характеристик, качеств или категорий.

Желание дочери исследовать свою сексуальность означает «бунт» и «превращение в шлюху». Но затем ее поведение фреймируется как желание стать самостоятельной личностью, разобраться в собственных желаниях, не позволять себе быть использованной. А действия отца изначально были фреймированы как забота и попытка помешать дочери стать шлюхой. Но затем его обращение с ней фреймируется как поведение сутенера, как насилие над женщиной.

Это показывает нам, что смысл является функцией фрейминга. Вне фреймов и фрейминга наши действия и поведение не означают ничего. Они требуют того, чтобы сознание фреймировало сенсорные реакции и наделило их тем или иным смыслом. Мы делаем это двумя способами. Во-первых, мы можем использовать наше сознание для связи одного явления с другим. Это порождает ассоциативные смыслы, смыслы «стимул-реакция». «Данный X связан или ассоциируется с таким-то Y». У собаки происходит слюноотделение при виде мяса, и тогда мы звоним в колокольчик и связываем присутствие мяса со звоном колокольчика до тех пор, пока звон не ассоциируется с мясом. Классическое обусловливание.

Мы можем схематически представить это в виде формулы:

Данный X (стимул) ведет к → данному Y (реакции).

Грубый тон отцовского голоса, когда тот расстроен или рассержен, ведет к наказанию и влечет за собой неприятные чувства. Итак, грубый тон ведет к боли.

Во-вторых, когда мы многократно ассоциируем вещи между собой, в конце концов сам референтный опыт становится нашим фреймом референции, определяющим то, как нам следует думать о других вещах, которые мы можем отнести к той же категории. Это порождает смыслы второго рода, фреймированные, или концептуальные, смыслы. Абстрагируясь от опыта и категоризируя его, мы создаем классификации. «Отец», как «властная фигура», теперь замещает все остальные «властные фигуры». Это дает нам новую и более высокоуровневую структуру смысла.

Властные фигуры ужасны (они несут в себе опасность и боль, могут наказывать и причинять вред).

Так распространяется влияние опыта. Теперь мы начинаем использовать его для моделирования и фрейминга того, как нам следует мысле-чувствовать по поводу других вещей. Когда это происходит, формат «стимул-реакция» развивается из структуры простой причинности в структуру уравнения. Теперь X является или равняется Y: грубый тон = = боль; властные фигуры = опасность.

Что означает «смысл»? Буквально все, что мы «держим в своем сознании». Все, что мы «держим в своем сознании», составляет то, что имеет для нас значение. А что мы держим в сознании, как не ассоциации и фреймы? Именно так и есть. И откуда мы берем эти ассоциации и фреймы? Из переживаний референтного опыта. Мы переживаем нечто в опыте и привносим это в свое сознание посредством репрезентаций. Затем мы видим это снова, слышим и чувствуем это снова. Мы репрезентируем это самим себе.

На этой стадии референции становятся репрезентированными референциями. Они проигрываются на экране нашего сознания, и, просматривая наши фильмы снова и снова, мы переживаем опыт этих референций. Внутренние фильмы нашего сознания посылают сигналы нашей нервной системе и телу так, будто бы мы снова являлись действующими лицами или актерами этого фильма, и таким образом лингвистика становится неврологией. И тогда мы повторно переживаем наш опыт. Затем, в результате привыкания, наш фильм становится для нас обыденностью. Мы начинаем структурировать или фреймировать мир в категориях X, ведущего к Y. Стимул-реакция.

Но на этом процесс не заканчивается. По мере развития нашего сознания мы начинаем абстрагироваться от опыта и создавать категории и классификации. Мы обобщаем частности, и они начинают замещать для нас более широкие классы явлений. Эти более широкие классы представляют собой более абстрактные термины: обучение, замешательство, депрессия, «я», неудача. Каждый раз, когда мы делаем обобщения на основе конкретного фильма о репрезентируемом нами референтном опыте, мы создаем фрейм референции. И теперь мы видим мир в категориях этого фрейма референции.