Боб Боденхамер - Полный курс НЛП

Можно думать, знать и чувствовать, но все же не задавать высшего фрейма или метасостояния. Можно «думать», не веря, не ценя и не решая. Никакие мысли и эмоциональные состояния не задают фреймов мгновенно и автоматически. И это хорошо. Нам бы это не понравилось. Мы должны знать, как нам использовать естественные процессы и механизмы работы нашего системного и рефлексивного мозга, чтобы привнести в него драматизм кинематографии, энергию интенсивных состояний, повторение, ведущее к привыканию, и заставить их работать на нас.

Как правило, мы не можем изменить то, что делаем, а потому наш образ действий продолжает оставаться тем же и становится настолько привычным и самовоспроизводящимся, что нам не удается изменить и то, кем мы являемся. Это дает нам еще одно объяснение того, почему мы иногда оказываемся не в состоянии задавать новые фреймы метасостояний. На нашем пути встают фреймы нашей прежней личности. Являясь таковыми, они блокируют процесс изменения, поскольку это нарушило бы наше самоопределение и изменило бы нашу природу. Для того чтобы изменения могли произойти, нужно выманить эти фреймы и подвергнуть их «аутфреймингу» с помощью новых метауровневых личностных фреймов.

Поддерживает ли высший фрейм нашего самоопределения те трансформации, которых мы пытаемся достичь? Даете ли вы себе разрешение стать таким, каким вы хотите стать? Или вы все еще используете старые тесные карты, которые держат вас в колее старых паттернов, говорящих: «Уж такой я человек!»? Если мы считаем свое поведение просто распечаткой наших операционных программ, то каковы эти операционные программы, порождающие подобные формы поведения? Как процесс, вхождение в метасостояния всегда воздействует на наше самоопределение и самоощущение. Нередко после того как мы изменим сначала этот фрейм, другие фреймы и переживания самоорганизуются в единую систему. Только представьте, какой стала бы ваша жизнь, если бы вы задали себе фрейм самоопределения, описывающий вас как человека, постоянно готового учиться, стремящегося стать более ресурсным, всегда позитивно использующего обратную связь, человека, которого нелегко обидеть.

Наше рефлексивное осознание позволяет нам «отступить назад» в своем сознании и сделать наш опыт объектом наших мыслей и чувств. Все мы и так делаем это на концептуальном уровне, но если мы будем постоянно делать это, опыт метасостояний неизбежно вольется и проникнет в наше повседневное состояние. Метауровни недолго остаются «мета», если мы постоянно используем их. Наслаивание одних мыслей или чувств на другие мысли или чувства приводит к интеграции этих энергий. Повторение превращает их в привычку. Постоянное использование делает их все более и более устойчивыми, все более и более повседневными фреймами сознания, и таким образом привносит их обратно в первичное состояние, а значит, в нашу плоть, глаза и мышцы. Это объясняет, каким образом метасостояния становятся нашими метапрограммами и как характеристики наших фильмов («суб-модальности») в конце концов вливаются в общую картину.

Единственный способ оставить «метауровень» концептуальным «в сознании», чтобы он не проник в нервную систему, – это не использовать его или забывать использовать его. Heиспользование будет делать его все более и более труднодоступным. Или же мы можем задавать определенные фреймы: «Это замечательная идея, но она непрактична»; «Это прекрасный ресурс, но не для меня». Или мы можем бояться использовать фрейм высшего уровня, беспокоясь о том, к чему это нас приведет.

Поскольку существует структура высших уровней нашего сознания, порядок и последовательность играют ключевую роль. Если мы располагаем страх над гневом, страх будет задавать метафрейм боязни гнева. Это помешает нам приобрести опыт обращения с гневом. Но если мы боимся своего страха перед эмоциями, такая последовательность может затмить собой страх гнева, так что мы становимся открытыми к обучению тому, как нам более эффективно справляться со своим гневом.

Серьезное отношение к своей «игривости», свойственное многим профессиональным спортсменам, заставляет их забывать о том, что спорт это в конце концов всего лишь игра. И напротив, игривое отношение к своей серьезности порождает совершенно иную динамику. Когда мы игриво серьезны, мы текстурируем нашу искренность и преданность более крупноуровневым ощущением радости, веселья и игры. И тогда игра снова становится тем, что она есть, – просто игрой. Мы предаемся ей всецело, но в то же время мы не утрачиваем общей перспективы, показывающей, что представляет собой наша игра и почему мы играем. В этих примерах последовательность метасостояний определяет все различия в мире, касающиеся качества и природы опыта.