Роберт Уилсон - Психология эволюции. Руководство по освобождению от запрограммированного поведения

«Нети, нети» («не то, не то»), – традиционно отвечают индуистские учителя на вопрос о том, что такое «Бог» или «Реальность».

Йоги, математики и музыканты более склонны к развитию метапрограммирующего сознания, чем остальные представители человечества. Коржибски даже утверждал, что использование математического аппарата очень полезно для развития этого контура, так как, думая о вашем уме как уме и об уме, который наблюдает ум как ум, и об уме, который наблюдает ум, наблюдающий ум как ум, вы приближаетесь к пониманию сути метапрограммирования. « Алиса в Стране Чудес » – прекрасный путеводитель по контуру метапрограммирования (написанный одним из основателей математической логики), и Алистер Кроули не зря требовал его знания от всех, кто изучает йогу.

Р. Бакминстер Фуллер в своих лекциях приводит следующую иллюстрацию к контуру метапрограммирования: в сравнении с размерами вселенной мы чувствуем себя крохотными, но крохотными являются только наши тела (аппаратное обеспечение). Наш разум (программное обеспечение) содержит в себе всю вселенную в акте ее постижения .

В эволюционном плане седьмой, метапрограммирующий контур является самым молодым и располагается, по-видимому, в лобных долях головного мозга . Вот почему в индуизме традиционное упражнение по его активизации заключается в сосредоточении сознания на центре лба на часы, дни, годы, пока в вас не проснется метапрограммист и вы не начнете воспринимать-создавать бесконечные реальности на том месте, где прежде была лишь статичная, схожая с тюремной камерой «реальность», в которой вы были заключены.

Как уже упоминалось, у гностиков этому контуру соответствует «душа» – отличная от «я». «Я» представляется жестко фиксированным, но это не так; вашим «я» в любой момент времени является контур, который доминирует в вас в этот момент времени. Если я наведу на вас пистолет, вы сразу же перейдете к первому контуру, и он будет вашим «я» на этот момент. Но если вы ощущаете половое влечение к кому-либо, вы переходите к четвертому контуру, и он будем вашим «я» до оргастического удовлетворения этого влечения (или безнадежного разочарования). Смысл большинства вводных упражнений в суфизме и у Гурджиева заключается в том, чтобы пробудить в вас идею, что «я» не постоянно, а все время дрейфует между импринтами различных контуров.

«Душа» пятого контура постоянна, так как она, по выражению китайцев, пуста и бесформенна. Она играет все роли, которые играете вы, – орально-зависимого ребенка, эмоционального тирана, холодного рационалиста, романтического соблазнителя, нейросоматического целителя, нейрогенетического Эволюционного Провидца, – но не является ни одной из них. Она пластична . Она бесформенна, так как она – это все формы. Это – «Творящая Пустота» даосов.

Если все это начинает казаться вам чепухой, не пугайтесь: на данном уровне это неизбежно. Как замечает Льюис Морган, в книгах по лингвистике всегда есть момент, начиная с которого текст становится совершенно непонятным, превращаясь в бессмыслицу.

То же самое, по мнению Моргана, характерно и для современной математики:

Однажды мой пациент, известный математик, пытался объяснить мне теорему Гёделя, но в то время, как я воспринимал его объяснение, одобрительно кивая красоте идеи… в моей голове все это вдруг превратилось в нонсенс.

Это происходит и в лингвистике, и в математике, так как это происходит в самом сознании ; язык и математика – лишь модели сознания.

«Сознание» – это инструмент, изобретенный вселенной с целью увидеть саму себя; но она никогда не сможет увидеть себя целиком по той же причине, по которой вы не можете увидеть свою спину (без помощи зеркал). Или, как любил говорить Алан Уотс, по той же причине, по которой язык не может попробовать на вкус язык.

Идеи об идеях – математика о математике (Гёдель) – язык о языке – сознание о сознании… Весь седьмой контур в целом приводит нас к тому, что Хофштадтер называет Странными Петлями . Подобно сказочной птице ко-ко, мы гонимся за своим хвостом, описывая сужающиеся круги, но, в отличие от этой птицы, мы никогда не завершаем этот процесс поеданием своих внутренностей и исчезновением. Нам лишь кажется, что мы вот-вот придем к такому яркому саморазрушению, и мы решаем, что то, о чем мы думали, что читали или воспринимали, – «чепуха».

Это не чепуха. Просто мы сталкиваемся с бесконечностью там, где меньше всего ожидали ее встретить, – в своих собственных одиноких «я».