Сергей Поварнин - Искусство спора. Как читать книги

Этот богатый софизмами отрывок заканчивается, таким образом, довольно эффектным по наглости обвинением в софизмах противника. Недурная иллюстрация к уловке, о которой будем говорить ниже.

3. Софизмов, состоящих в отступлении от задачи спора и в «отступлении от тезиса», бесконечное множество.

Можно начать спор с этого софизма или ошибки, сразу взяв, например, не тот тезис, какой нужно; можно сделать это в середине спора. Можно совершенно отбросить прежний тезис, можно только более или менее изменить его и т. д. и т. п. Но логическая суть будет одна – отступление от задачи спора, отступление от тезиса.

На первом плане надо упомянуть частую и очень важную подмену спора из-за тезиса спором из-за доказательства. Софисту надо доказать, что тезис ложен. Вместо этого он разбирает те доказательства тезиса, которые приведены противником, и ограничивается тем, что, если удастся, разбивает их. Чаще всего, однако, дело не ограничивается и этим. Если удалось разбить доказательства противника, правильный вывод отсюда один: «тезис противником не доказан». Но софист делает вид, что вывод другой: что тезис опровергнут. Это одна из самых частых уловок и, благодаря обычному неумению отличать спор из-за тезиса и спор из-за доказательства, благодаря также обычной неясности мышления у противника и неумению охватить спор, она обыкновенно удается. Скажем, кто-нибудь стал защищать тезис: душа человека бессмертна. Противник требует доказательств. Доказательства приведены, но такие, что их легко разбить. Софист разбивает их и делает вид, что «доказал ошибочность тезиса». Такое же впечатление получается у большинства слушателей спора. На суде адвокат разбивает все доказательства виновности обвиняемого, приведенные прокурором. Отсюда прямой вывод: виновность не доказана; но адвокат иногда делает другой вывод: «подсудимый не виновен»; слушатели же и чаще всего делают вывод: «Оправдан, значит не виноват».

4. К этому виду софизмов относится перевод спора на противоречия. Указать, что противник противоречит сам себе, часто очень важно и необходимо. Но только не для доказательства ложности его тезиса. Такие указания имеют, например, огромное значение при критике какой-нибудь системы мыслей. Нередко с их помощью можно разбить или ослабить доказательство противника. Но опровергнуть тезис его одним лишь указанием на противоречивость мышления противника – нельзя. Например, Х. только что сказал, что он совершенно неверующий человек, а дальше оказывается, что он признает существование чего-то, «о чем и не снилось нашим мудрецам». Разве этот факт противоречия доказывает сколько-нибудь ложность его тезиса? Между тем нередко спор, задача которого показать истинность или ложность тезиса, переводится на противоречие в мышлении противника. При этом, показав, что противоречие есть, делают часто вид, что противник разбит совершенно и тезис его ложен. Уловка, которая нередко проходит безнаказанно.

5. Сюда же относится перевод спора на противоречие между словом и делом; между взглядами противника и его проступками, жизнью и т. д. Иногда это принимает форму: «врачу, исцелися сам». Это одно из любимых и обычных форм «зажимания рта». Например, скажем, Л. Н. Толстой доказывает, что девственность лучше брачной жизни. Ему возражают: а у вас, уж после вашей проповеди целомудрия, родился ребенок. Философ-пессимист доказывает, что самоубийство позволительно и имеет, как ему кажется, разумные основания. Ему отвечают: почему же ты не повесишься? Солдату доказывают, что надо идти на фронт и сражаться. Он отвечает: «Так берите ружье и ступайте».

Ясно, что подобного рода возражения – софизмы, если человек ведает, что говорит. Истина будет оставаться истиною, хотя бы ее произносили преступнейшие уста в мире; и правильное доказательство останется правильным доказательством, хотя бы его построил сам отец лжи. Поэтому, если вопрос об истинности или ложности, о нравственности или безнравственности какой-нибудь мысли рассматривается по существу, всякие обращения к личности противника суть уклонения от задачи спора. Это один из видов «зажимания рта» противнику и не имеет ничего общего с честною борьбою в споре за истину. Как прием обличения он, может быть, и требуется и часто необходим. Но обличение и честный спор за истину как борьба мысли с мыслью – две вещи несовместимые.

Однако эта уловка действует чрезвычайно сильно и на противника (зажимает ему часто рот), и на слушателей. Если даже и противоречия нет между нашим принципом и поведением, то иногда доказать это трудно, требуются тонкие различения, длинные рассуждения, в которых слушатели и не вникают и которых не любят. Между тем софистический довод – прост и жизненно нагляден. Например, ответ солдата: «Почему вы не идете на фронт, если так стоите за войну?» Просто и понятно. Начните рассуждать, что у каждого есть свой долг, который надо исполнять и без этого государство рухнет; что долг его, раз он призван законом на защиту государства, сражаться. Если меня призовет закон – пойду и я и т. п. Говорите все это, придумайте еще более веские возражения: солдат, да и некоторые люди поразвитее его, часто и не поймут ваших рассуждений, даже если не хотят «не понимать». Такие понятия, как «долг», «государство», «закон», его происхождение и значение и т. д. для многих слишком отвлеченны, далеки, туманны, сложны и силы не имеют. Между тем его довод – довод чисто животный – вполне ясный и наглядный. «Умирать никому не хочется. Если вы за войну – берите ружье и ступайте».