Джулия Галеф - Мышление разведчика. Почему одни люди видят все как есть и принимают правильные решения, а другие — заблуждаются

Когда в 1981 году корабль путешественника-одиночки Стивена Каллахана перевернулся, казалось, что шансов на спасение нет. Стивен оказался на надувном плоту, причем в удаленной части Атлантики, далеко от мореходных путей, с очень маленьким запасом пищи и воды. Он сделал единственное, что мог в этом положении, — взял курс на ближайшую землю, Карибские острова, от которых его отделяло 1800 миль.

Потерпевшему кораблекрушение приходилось тяжело. Акулы шныряли вокруг плотика, волны швыряли его из стороны в сторону и окатывали Стивена ледяным душем, а соленая вода разъедала его кожу.

К счастью, у Каллахана с собой было ружье для подводной охоты; он ловил рыбу и питался ею, а также придумал нехитрое приспособление, чтобы собирать дождевую воду для питья. Он рассчитал, что может выпивать примерно чашку воды в день, то есть по глотку каждые шесть часов. Этого хватало для выживания, но едва-едва. Шли недели, и Каллахан обнаружил вероятную ошибку в своих навигационных расчетах. Погрешность, с которой он вычислял пройденное расстояние, все время увеличивалась [72].

Много раз в день ему приходилось принимать трудные решения. Если не спать ночью, больше шансов заметить проходящий мимо корабль. Но это значит также быстрее расходовать запасы воды и сил, и потом труднее будет бодрствовать в течение дня.

А когда Стивен в самом деле видел корабль, приходилось решать, подать ли сигнал из ракетницы. Если шансы, что его заметят, велики, безусловно, оно того стоит. Но если корабль слишком далеко, Стивен лишь напрасно потратит одну из немногих драгоценных ракет.

Если он будет тратить меньше времени на рыбную ловлю, то останется без еды. Но когда он ловит рыбу, то тратит силы, а также рискует потерять гарпун или повредить плотик.

Каждый раз, принимая решение, Каллахан просчитывал в голове возможные результаты и сравнивал риски каждого сценария. Каждое решение — ставка в азартной игре. Гарантий никаких. «Ты делаешь все, что можешь, — твердил он себе, как мантру. — Ты можешь сделать только то, что можешь» [73].

Он дрейфовал со скоростью восемь миль в час, день за днем. Он потерял примерно треть массы тела, когда его наконец заметили с рыбацкой лодки у побережья Гваделупы и спасли. Он провел на плоту 76 дней.

Каллахан настолько дисциплинированно тратил воду, что у него осталось целых десять чашек. И он выпил всю эту воду разом, утоляя жажду за все 11 недель и наконец позволив себе блаженную мысль: «Я спасен».

Одна из самых базовых человеческих потребностей — ощущать, что наши дела идут в целом неплохо: что мы не полные неудачники, что мир не такое уж кошмарное место и что какие бы шишки ни свалились нам на голову в будущем, мы все равно справимся. Конечно, когда речь идет о жизни и смерти, удовлетворять эту потребность особенно тяжело. Именно поэтому люди в чрезвычайных ситуациях прибегают к разным формам мотивированного рассуждения, выдают желаемое за действительное и подыскивают рациональные оправдания.

Жестокая ирония заключается в том, что именно в чрезвычайном положении жизненно важен незамутненный взгляд. Путешествие Каллахана было цепочкой трудных решений: какие порции пищи и воды он может себе позволить, насколько вероятно, что его заметят с корабля, насколько приемлем тот или иной риск. Чем больше человек полагается на мотивированное рассуждение, тем больше страдает его способность рассуждать объективно.

После кораблекрушения Каллахан обдумал свою новую реальность и понял, что в его ситуации самообман — недопустимая роскошь. «Я часто скрывал от себя то или иное. Иногда мне удавалось обмануть других, — рассуждал он. — Но Природу не обманешь. Возможно, мне повезет, и кое-какие ошибки сойдут с рук. Но рассчитывать только на удачу не стоит» [74].

Каллахан спасся не потому, что был невосприимчив к страху или унынию. Как любой человек в трудном положении, он едва удерживался от паники. Спасло его то, что он целенаправленно старался сохранять присутствие духа, но не за счет искаженного восприятия реальности .

Он пересчитывал свои удачи. Во-первых, перед выходом в море ему хватило соображения оснастить лодку спасательным плотом большего размера. Ютиться на крохотном плотике, который продавался в комплекте с лодкой, было бы подобно пытке.

Он напоминал себе, что делает все возможное. («Ты делаешь все, что можешь. Ты можешь сделать только то, что можешь».)

И еще он сумел укротить страх смерти — не отрицанием ее, а тем, что смирился с ней. Он решил использовать оставшееся время жизни с толком — написать пособие для будущих моряков. «Может быть, мою писанину найдут на плоту, даже если я погибну, — рассудил он. — И она поможет другим, особенно мореходам, которые могут оказаться в таком же положении. Это последняя услуга, которую я в состоянии оказать человечеству» [75].