Райан Холидей - Препятствие как путь

Джон Рокфеллер, в будущем нефтяной магнат, начинал бухгалтером и мелким финансистом в Кливленде. Его отец был преступником, он бросил семью. И Джону, как одному из старших сыновей, в 16 лет пришлось найти работу. Это было в 1855 году. До конца жизни этот первый официальный долларовый миллиардер отмечал свою личную дату — День работы. Рокфеллер получал тогда 50 центов в день.

Затем возникли проблемы. Конкретно — паника 1857 года, крупный финансовый кризис, который начался в штате Огайо и особенно сильно ударил по Кливленду. Рушились предприятия, цены на зерно упали по всей стране, и экспансия на Запад приостановилась. Результатом стала тяжелая экономическая депрессия, продлившаяся несколько лет.

Джон мог испугаться. Это был первый крупный спад в истории, и он грянул, когда юноша только начал осваиваться в мире бизнеса. Можно было все бросить и сбежать, как отец. Можно было оставить финансовую деятельность ради другой карьеры, связанной с меньшим риском. Но уже в молодости Рокфеллер был хладнокровен — под давлением он обретал невозмутимость и спокойствие. Он иногда оставался без денег, но при этом не терял самообладания. Но еще важнее, что он не терял головы, когда ее теряли все вокруг.

Вместо того чтобы паниковать из-за экономических проблем, Рокфеллер наблюдал за событиями. Почти противоестественным образом он предпочитал рассматривать ситуацию как возможность обучения. Он спокойно копил деньги и анализировал чужие неправильные действия. Он видел бреши в экономике, а многие считали, что они сами собой разумеются, поэтому люди не были готовы к переменам и потрясениям.

Рокфеллер на всю жизнь усвоил важный урок: рынок непредсказуем по своей природе и часто порочен — только рациональный и дисциплинированный ум может надеяться получить прибыль. Рокфеллер понял, что к катастрофе привела спекуляция, а для успеха нужно игнорировать «безумную толпу». И финансист немедленно применил свои идеи.

Рокфеллеру было 25, когда группа инвесторов предложила ему вложить 500 тысяч долларов в подходящие нефтяные скважины. Джон отправился по ближайшим месторождениям. Через несколько дней он вернулся в Кливленд. Инвесторы были в шоке: из выделенной суммы не испарилось ни цента. Рокфеллер не нашел подходящей возможности, хотя рынок был возбужден. Джон не увидел реального способа заработать на нефтедобыче и вернул деньги.

Именно объективность и строгая самодисциплина помогли будущему миллиардеру извлекать выгоду из препятствий, регулярно возникавших в его жизни: во время Гражданской войны, экономических кризисов 1873, 1907 и 1929 годов. Однажды он обратил внимание, что ищет благоприятную возможность в каждой катастрофе. Мы могли бы добавить: у него хватало сил противостоять искушению вне зависимости от мощи соблазна и ситуации.

Прошло 20 лет, и Рокфеллер в одиночку стал контролировать уже 90 процентов нефтяного рынка. Жадные конкуренты исчезли. Нервные коллеги продали акции. Слабонервные и сомневающиеся выбыли из игры.

Всю дальнейшую жизнь чем сильнее был окружающий хаос, тем спокойнее становился Рокфеллер, особенно когда все паниковали либо теряли рассудок от алчности. Б о льшую часть состояния Джон Рокфеллер сделал на колебаниях рынка — он видел то, чего не замечали другие. Это понимание живет сегодня в словах Уоррена Баффета: «Опасайтесь, когда другие жадничают, и жадничайте, когда другие опасаются». Рокфеллер, как и другие выдающиеся финансисты, мог сопротивляться импульсам и отдавать предпочтение холодному жесткому здравому смыслу.

Один критик описывал Standard Oil, империю Рокфеллера, как «мифическое создание, подобное Протею». Он уподобил нефтяную корпорацию античному морскому божеству, способному принимать любое обличие: Standard Oil действительно умудрялась менять форму при любых враждебных действиях конкурентов или правительства. Подобную оценку можно было бы счесть критической, но на самом деле это была лучшая характеристика личности и деятельности Рокфеллера: живучесть, приспосабливаемость, спокойствие, блеск.

Рокфеллера не брало ничто — ни экономические кризисы, ни сверкающий мираж фальшивых возможностей, ни агрессивные враги, ни даже прокуроры (для них он был трудным свидетелем при перекрестном допросе — никогда не попадал в расставленные ловушки, не оправдывался и не терял головы). Он таким родился? Нет. Он таким стал. Где-то Рокфеллер получил такой урок дисциплины. И это было в кризисе 1857 года, который он называл «школой невзгод и напряжения». «О, как благословенны молодые люди, которые вынуждены бороться за основание и начало своей жизни, — заметил он однажды. — Я всегда буду благодарен трем с половиной годам ученичества и трудностям, которые мне пришлось преодолеть».