Джастин А Франк - Трамп на кушетке. Что на самом деле в голове у президента

То немногое, что нам известно о Мэри Трамп, о младенчестве и раннем детстве Дональда, указывает, что она не смогла помочь обуздать его инфантильное беспокойство собственной внутренней деструктивностью. Если миссис Трамп, бывшая няня и горничная, которая в замужестве обзавелась собственными слугами, проявляла теплую материнскую заботу о своих детях, то никаких сведений об этом не сохранилось. Немногочисленные подробности ее жизни в те годы свидетельствуют об отстраненности, если не о полном отсутствии в жизни детей. Она была слаба здоровьем и плохо приспособлена для того, чтобы справляться с беспокойным и нервным младенцем, который вскоре превратился в агрессивного и гиперактивного ребенка.

Дональд Трамп в зрелом возрасте демонстрирует множество деструктивных побуждений, которые остались непреодоленными в младенчестве и в детстве. Он неспособен оценить сложность внешнего мира и своей внутренней жизни. Он не готов даже допустить, что его поведение основано на деструктивных импульсах; вместо этого он проецирует деструктивные импульсы на своих оппонентов, которых считает поистине неисчислимыми. Собственная подверженность ошибкам, ответственность и подотчетность слишком опасны для него и должны быть отвергнуты для сохранения его шансов на выживание.

Иногда Трамп как будто зацикливается на атакующем режиме или переходит в наступление в тех обстоятельствах, когда менее агрессивный подход сработал бы лучше. К примеру, его нападки на семьи военных ветеранов выходят за всякие рамки – сначала он обрушивается на родственников павших солдат, а потом идет ва-банк и повышает градус враждебности. Его первая публичная ссора с семьей «золотой звезды» [9] – родителями погибшего армейского капитана Хумайана Хана – превратилась в масштабную войну в Twitter, после чего Хиджр и Газала Хан в июле 2016 года появились на национальном съезде демократической партии США. В то время агрессивность, с которой Трамп обрушивался на семью Хана, приписывали сильному напряжению последних месяцев предвыборной кампании. Однако в следующем октябре Трамп ввязался в очередной скандал, на этот раз с беременной вдовой солдата, убитого под его командованием. Сержант Дэвид Джонсон был одним из четырех «зеленых беретов», погибших в Нигере, – стране, о военном присутствии США в которой американцы прежде даже не слышали. Подробности рейда (включая двухдневный промежуток между нападением и обнаружением останков Джонсона) все еще поступали, когда Трамп позвонил его вдове с соболезнованиями, но разговор сложился неудачно. Майша Джонсон сообщила, что Трамп забыл имя ее мужа и подчеркнул, что Джонсон «знал, на что он подписывался», – замечание, на которое в подобных обстоятельствах способен только бесчувственный человек. Когда Джонсон предала огласке свое возмущение этим звонком, Трамп перешел в ответную атаку и обвинил ее в превратном истолковании их беседы. Публичная ссора Трампа с беременной вдовой павшего в бою солдата породила рассуждения о том, что Трамп просто не в состоянии признать свою неправоту. Один из погибших солдат был мусульманином, а другой афроамериканцем.

Во время церемонии в Белом доме на той же неделе Трамп прервал заранее подготовленную речь ради нападок на сенатора Элизабет Уоррен (он назвал ее «Покахонтас», когда отдавал должное шифровальщикам-навахо [10]). Потом он съязвил по поводу Ким Чен Ына, назвав его «Человечком-Ракетой», а собственные налоговые льготы представил как «ракетное топливо» для экономики. Этой речью Трамп совершенно дискредитировал свои попытки справедливо оценить заслуги коренных американцев и обеспечить надежность экономики. Внешняя проекция продолжает играть заметную роль в нападках Трампа, так как его самого можно назвать «Большим Человеком-Ракетой». На более глубоком уровне он, вероятно, проецирует на Ким Чен Ына собственные страхи «Маленького Донни».

Частые, иногда необъяснимые атаки, выпады и оскорбления Трампа обретают определенный смысл, если рассматривать их под лупой несдержанных деструктивных побуждений. Из множества форм, которые может принять врожденное стремление к агрессии, некоторые служат очевидным выражением желания уничтожить оппонентов. Возьмем, к примеру, нападки в Twitter, такие как «Легковесный сенатор Кирстен Гиллибренд… который недавно пришел в мой офис и умолял о поддержке своей кампании, готовый на все ради этого»; или «Просто позор, что такое случилось с ФБР», которое, согласно его предыдущей публикации, находилось «в руинах». Когда атака вызвана врожденной деструктивностью, ее объект может быть даже нематериальным; сам акт агрессии рефлекторно осуществляет глубоко укорененную потребность, предшествующую осознанной мысли. Как и в младенчестве, взрослый человек, чьи деструктивные устремления никогда не подвергались контролю, может подсознательно обратиться к ним, реагируя на самые разные стимулы, от чувства беспомощности и внутреннего хаоса до угрозы изоляции и пренебрежения. Личность человека или название учреждения, которое становится целью деструктивного импульса, меньше говорит о происходящем в подсознании агрессора, чем обстоятельства, вызвавшие агрессивную реакцию. Как мы убедимся, оценка того, что предшествует деструктивным вспышкам Трампа, позволяет увидеть закономерность.