Джоэл Норрис - Говорят серийные убийцы. Пять историй маньяков

Чтобы понять грандиозность проблемы, представляемой серийным убийством для общественных институтов, надо помножить преступления, совершенные Карлтоном Гэри в Колумбусе, Тедом Банди в Сиэтле, штате Юта и Таллахасси, Ричардом Рамиресом – Ночным сталкером – в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско на пятьсот. Прибавьте к этому более трехсот убийств, в которых сознался Генри Ли Люкас, криминальные эпизоды Джона Гейси и Эда Кемпера, сексуальные насилия над детьми, происходящие в крупных городах по всей стране, – и масштабы проблемы окажутся беспредельными. Однако этим дело не ограничивается: с 1959 года проблема растет. В настоящее время, по оценкам ФБР, на воле находится не менее тридцати пяти серийных убийц, совершивших преступления, расследуемые полицией. Более того, местная полиция и по сей день пытается раскрыть продолжающуюся серию убийств в Грин-Ривер, Сиэтле, цепь смертей проституток в Лос-Анджелесе, гибель старых негритянок в Атланте, убийства рыжеволосых женщин во Флориде и серию убийств бродяг в Сан-Франциско и других городах, на трупах которых вытравлен знак – пятиугольник.

Лишь в последние годы к специалистам стало постепенно приходить понимание, как формируется наблюдаемое из поколения в поколение злонамерение отдельных индивидуумов. После того как те же специалисты осознают неотвратимость появления эпизодических убийц в результате насилия над детьми, постоянного негативного отношения родителей, травм головного мозга, наследственных расстройств психики, хронического недоедания, алкоголизма и наркомании, отравлений токсическими веществами, содержащимися в окружающей среде, прояснится истинная природа этой медицинской и социальной эпидемии. В наши дни медики знают, что циклы насилия во всех его формах, заложенные в предыдущем поколении, питают последующие. Родители, которые совершают насилие над детьми, как физическое, так и психологическое, вселяют в них почти инстинктивную склонность полагаться на жестокость как на главное средство решения любой задачи. По мере того как каждое поколение учит следующее откликаться подобным образом на жизненные проблемы, эти уроки закрепляются. Подтвержденные средствами массовой информации, модели жестокого поведения распространяются, захватывая все большее число жертв.

До самого недавнего времени, исследуя случаи преступного насилия и жестокости, криминологи и врачи не усматривали заболевания в совокупности таких факторов, как злоупотребление алкоголем или наркотиками, эпилепсия, сопровождаемая приступами невменяемости, возможно, кратковременной, случаи, когда индивидуум в детском возрасте подвергался сексуальному насилию или жестокому обращению, а также наличие извращенных тенденций к саморазрушению. Людей, у которых проявляется данный синдром, традиционно относят к категориям социопатов или психопатов, предоставляя заботу о них уголовному правосудию. В правоохранительной системе к ним относятся так, словно они способны контролировать свое поведение, подобно нормальным людям, однако по собственной воле выбирают криминальную стезю.

Но дело обстоит иначе. Серийный убийца – это человек, лишенный личности. Он становится личностью лишь в момент совершения преступления. А поскольку система уголовного правосудия сосредоточена на наказании, а не на изучении случаев насилия и профилактике их распространения, больные, имеющие данный синдром, проскальзывают сквозь нее, не получив лечения. В результате эта инфекция разрослась в обществе, словно чума. Появляющиеся серийные убийцы являются ее носителями, распространяющими синдром и передающими его следующему поколению. Их жертвами ежегодно становятся шесть тысяч американцев.

Наши оценки серийных убийц показывают, что каждый из них обладает набором симптомов, характеризующих конкретный тип заболевания, которое формирует модель асоциального поведения. По утверждению ряда специалистов, болезнь можно предотвратить в девяноста процентах случаев. Во время эпизодических вспышек жестокости убийцы теряют контроль над собой. У них пропадает способность различать добро и зло и значительно снижается способность здраво судить о своих поступках. Они становятся безвольными, оказываются во власти приступа безумия, не соответствующего каким-либо официальным определениям, и не подлежат оценке традиционными криминалистическими или психоаналитическими методами. Их состояние находится за пределами сумасшествия. Однако когда их помещают под стражу, будь то психиатрическая больница для преступников, обычная психиатрическая клиника или любое другое учреждение, где есть систематические правила, регулирующие ежедневные занятия контингента, их поведение значительно улучшается. Не имея внутреннего стержня, убийцы ассимилируют систему правил учреждения, оказываясь в этой контролируемой атмосфере. Регулярное питание, частые консультации у врачей делают их активными или, напротив, спокойно-безмятежными. Преступники вступают в тесный контакт с начальством, тюремными священниками, адвокатами, биографами и перекраивают собственные признания так, чтобы те устраивали следователей и соответствовали требованиям момента. Правда, к этому времени они теряют ощущение прошлого и путаются, вспоминая события своей жизни. Им кажется, что они никогда никого не убивали, словно часть их сегодняшнего сознания была выключена, и ведут себя как содержащиеся в медицинском учреждении больные, подчиняясь правилам внутреннего распорядка. Почти все серийные убийцы явно не раскаиваются, словно моральную ответственность за совершенные ими преступления должен нести кто-то другой. А если к ним приходит раскаяние, они больше печалятся о трагедии собственной жизни, нежели о гибели жертв.