Роберт Левин: Механизмы манипуляции. Защита от чужого влияния

Я не утверждаю, что наша иллюзия неуязвимости неизменна. Например, исследования свидетельствуют о том, что когда жертвой обстоятельств становится кто-то из близких нам людей, наши суждения коренным образом меняются, и мы с непреходящим пессимизмом начинаем размышлять о превратностях судьбы. Это особенно характерно для тех случаев, когда жертва в чем-то похожа на нас. Так, если ваш ровесник внезапно умирает от инфаркта, причем вам известно, что он вел примерно такой же образ жизни, как и вы, я даю голову на отсечение, что вас начнут одолевать навязчивые мысли, что подобное в любой момент может произойти и с вами.

Существуют также огромные индивидуальные различия. Некоторые люди смотрят в будущее пессимистично, а другие проявляют недюжинный оптимизм. (“Как вы узнали, что небо упало?” – спросил Гении Пенни. “Я видел это своими глазами, – ответил Маленький Цыпленок. – Я слышал это своими ушами. А его кусочек даже упал на мою бедную голову” 9.) Примечательно, что порой свою уязвимость лучше других оценивают самые неисправимые пессимисты. В ходе одного исследования двух групп людей – страдающих депрессией и психически здоровых – участников попросили высказать свои предположения относительно того, как их воспринимают окружающие. Как оказалось, люди, страдающие депрессией, оценили впечатление, которое они производят на окружающих, точнее здоровых людей. Представления же о себе последних оказались чересчур радужными, что не соответствовало действительности [11]. Предполагается, что депрессия лишает своих жертв удобного, но обманчивого превосходства над окружающими и избирательности восприятия.

9Маленький Цыпленок и Гении Пенни – герои популярного мультфильма. – Примеч. ред .

Иллюзия личной неуязвимости не присуща человеку от рождения. Мало того, определенную роль играют культурные различия. Недооценка или преуменьшение уязвимости не распространены, к примеру, в коллективистских культурах, в которых групповые цели превалируют над индивидуальными, где личное благосостояние гораздо менее значимо, чем процветание большой группы, даже всего народа. Так, исследования, проведенные в Японии (возможно, стране с наиболее ярко выраженным коллективизмом культуры), показали: люди оценивают свою вероятность столкнуться в будущем с серьезными проблемами (болезнь, развод, неудачи в учебе и т. п.) примерно так же, как и для своих соотечественников [12]. По сути, японцы стараются избежать чрезмерного оптимизма относительно собственного будущего. По результатам национального опроса, проведенного в 1990 году организацией “Правительственное управление общественной информации Японии”, лишь 23,4 % жителей Японии признали, что в будущем ожидают перемен к лучшему. Это было до последовавшего вскоре спада активности японской экономики [13].

Однако на Западе, в индивидуалистических культурах, в которых индивидуальные цели ее членов не менее, если не более важны, чем групповые, иллюзия неуязвимости является широко распространенной нормой. По результатам проведенного в 1998 году опроса Гэллапа (Gallup Poll) , надежды американцев на высокий уровень своего благосостояния в будущем “оказались очень распространенными, превышающими аналогичные показатели, зафиксированные в ходе опросов Гэллапа за последние 35 лет”. По результатам опроса, 72 % американцев предполагали, что через пять лет их жизнь будет “самой лучшей из возможных” или нечто очень близкое к этому. Хотя только 26 % респондентов признали, что за последние пять лет их жизнь почти не изменилась [14].

Иллюзия неуязвимости на удивление живуча. Через две недели после атаки террористов 11 сентября 2001 года на Всемирный торговый центр и Пентагон 53 % опрошенных американцев признавали, что беспокоятся за себя и своих близких, и осознавали, что жертвой будущих терактов может оказаться каждый человек. К январю их число сократилось до 38 % [15]. Опрос общественного мнения, проведенный полгода спустя, оказался еще более показательным: 52 % американцев высказали мнение, что вероятность новых террористических актов в Соединенных Штатах в течение последующих нескольких недель высока, но только 12 % опрошенных допускали, что они могут коснуться их самих или членов их семей [16].

Если мы в состоянии убедить себя в том, что нас не коснутся такие несчастья, как болезни или стихийное бедствие, неудивительно, что мы преувеличиваем свои возможности управления такими психологическими силами, как, к примеру, стойкость в отношении социального воздействия и убеждения. Более того, у нас возникает дополнительная иллюзия в отношении самих себя: мы верим, что благодаря собственным личностным характеристикам способны противостоять психологическому давлению лучше, чем другие люди. Результаты исследований ясно подтверждают: люди (особенно представители Запада) твердо убеждены в том, что они способнее окружающих. Мы оцениваем свой уровень “выше среднего” по всем позициям перечня желаемых характеристик: от интеллектуальных способностей и личного профессионализма до лидерских навыков и способностей к социальному взаимодействию [17].