Геворг Мирзаян - Ближневосточный покер. Новый раунд Большой Игры

В какой-то момент казалось, что эмир Хамад бин Халифа победил, что до регионального доминирования уже рукой подать. При эмире ВВП страны вырос с 8 миллиардов долларов в 1995 году до чуть менее 200 миллиардов в 2014-м [38] https://www.cia.gov/library/publications/resources/the-world-factbook/geos/qa.html , а зона контроля простиралась от Туниса до Йемена. Однако это был лишь мираж, головокружение от успехов. Перейдя от «стратегии выживания» к «стратегии доминирования», Катар нарушил слишком много балансов и пересек множество запретных линий. В итоге из страны, имеющей хорошие отношения со всеми, он превратился в страну, которую все захотели поставить на место.

Во-первых, коллективный Запад. В США и Европе поняли, что в Египте, и особенно в Ливии, эмир их попросту кинул, ведь планировалось, что в операциях по смещению Каддафи и Мубарака Катар сыграет вспомогательную роль и получит соответственно небольшие дивиденды. Европа и США ввязывались в обе эти авантюры не только по экономическим причинам, но и ради смены местных диктаторских режимов на либеральные и рукопожатные, ради реинкарнации старого проекта «Большого Ближнего Востока». На создание основы для будущего либерального режима в том же Египте – среднего класса – были потрачены годы усилий и миллионы долларов. Итог – унизительное поражение светской оппозиции на парламентских выборах, поражение на президентских и приход к власти политической силы, которая не вписывается в западную картинку «свободного и современного Египта». А проникновение катарского капитала в ливийский газовый сектор вызвало возмущение французов, которым повстанцами была обещана львиная часть этого сектора в обмен на выступление против Каддафи.

Однако самые серьезные проблемы Катару создали его соседи по Заливу, и прежде всего Саудовская Аравия. Отношения между двумя монархиями всегда были сложными, как на личностном, так и на идеологическом уровне. Вплоть до «традиционной конкуренции двух стран за право называться истинными ваххабитами. Катарская династия считает себя прямым потомком ибн-Ваххаба, тогда как саудиты, по мнению катарцев, – «мелкопоместные» провинциальные шейхи, которые просто договорились с улемами из родственных ибн-Ваххабу семей», – говорит президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский. Долгое время дом Саудов терпел катарские авантюры, однако в какой-то момент наступил предел терпению. И не только потому, что Катар стал претендовать на позиции соседей в странах Магриба. Эр-Рияд был крайне обеспокоен течением «Арабской весны», приходом к власти в странах враждебных дому Саудов «Братьев-мусульман» и критикой «Аль-Джазиры». Саудовцы опасались, что вирус «Арабской весны» перекинется и на их территорию и что это даст повод другим государствам вмешиваться во внутренние дела королевства. «Если чьи-то грязные иностранные пальцы будут лезть в наши дела, то мы их просто поотрубаем», – отвечал министр иностранных дел Саудовской Аравии относительно международной критики жесткого подавления шиитских выступлений в Восточной провинции королевства [39] КАТАР – карлик с амбициями гиганта или мираж в пустыне? Часть 6. Институт Ближнего Востока. 25.02.2012 http://www.iimes.ru/rus/stat/2012/25–01–12a.htm .

Не работал не только дипломатический щит, но и информационный меч. Серия весьма спорных репортажей «Аль-Джазиры» в ходе ливийской и сирийской гражданских войн, а также событий в Египте резко снизили доверие к телеканалу, а значит, и возможности эмира использовать свое детище для давления на соседей. Ее разоблачений уже не так сильно боялись, ведь «Аль-Джазира» стала ассоциироваться не с объективностью и профессионализмом, а с предвзятостью и фальсификациями.

Проблемы возникли не только извне эмирата, но и изнутри. Глобальные амбиции эмира требовали серьезных финансовых вложений (на помощь дружественным режимам, вооружение боевикам и т.п.) и вели к огромным инвестиционным потерям (по некоторым данным, катарские фонды вложили в сирийскую экономику порядка 8,5 миллиарда долларов [40] Там же. ), что категорически не нравилось части катарских элит. В результате в обществе произошел раскол, и недовольных, по некоторым слухам, возглавил всемогущий на тот момент премьер Хамад бин Джассем. Он был сторонником (а некоторые говорят, что и архитектором) осторожных, внятных и долгосрочных методов «стратегии выживания» и оппонировал акциям типа признания Сирийского национального совета и поставок оружия сирийским боевикам, да и общему нагнетанию напряжения возле границ эмирата. Он понимал, что в случае большой войны в регионе, которая вполне может быть вызвана авантюрными действиями кузена, экономика эмирата, по расчетам аналитиков, встанет уже через 8–10 часов [41] П.П. Львов. Катар – карлик с амбициями гиганта или просто мираж в Аравийской пустыне? Институт Ближнего Востока. 18.01.2012 http://www.iimes.ru/rus/stat/2012/18–01–12b.htm . А значит, встанет и его бизнес – капитал премьера составлял, по разным оценкам, от 15 до 20 миллиардов долларов, был больше, чем у эмира [42] Там же. .