Александр Невеев - Ловушки разума и Ловцы душ. Убеждения, меняющие нашу жизнь, или Что заставляет нас купить дырку от бублика

Вообще, Аристотель, которого сегодня объявляют основателем многих наук, в действительности долгое время невольно сдерживал развитие науки. Так, написав свои трактаты о логике, объединяемые под общим названием «Органон», Аристотель фактически стал основателем средневековой схоластики, адепты которой делали выводы о мире исключительно на основе логики, дедукции. Схоласты, строго соблюдая правила формальной логики, выводили следствия из авторитетных утверждений, а не из наблюдения за объективной реальностью. Источниками этих утверждений являлись опять-таки труды Аристотеля, а также Священное Писание.

И вот в 1620 году английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626), стремясь бросить вызов Аристотелю, издает свой «Новый Органон», в котором противопоставляет дедукции индукцию и предлагает все-таки взглянуть на Природу, а не на труды авторитетных авторов. При этом Бэкон разграничивает ученых-пауков – схоластов, вытягивающих паутину своих выводов из древних трактатов, и ученых-пчел, которые собирают эмпирические факты и обобщают их, производя подлинный мед научного знания.

Однако простого выхода за рамки чистого умозрения и перехода к наблюдению, конечно, недостаточно для преодоления ограничений разума. Ведь, наблюдая природные явления, мы можем допускать ошибки в их оценке.

Например, очень долгое время люди были уверены в том, что легкие тела падают медленнее тяжелых. Почему? Потому что мы периодически наблюдаем одну и ту же картину: листья падают с дерева медленнее, чем плоды. К тому же вывод о разной скорости падения тел подкреплялся авторитетом Аристотеля.

И эта ситуация изменилась только тогда, когда Галилео Галилей (1564–1642) – современник и практически ровесник Фрэнсиса Бэкона – провел свой знаменитый эксперимент с одновременным бросанием ядра и дробинки с Пизанской башни. [3] Сегодня ученые уже не так уверены в том, что этот эксперимент проводился в реальности. Есть мнение, что он был умозрительным и Галилей использовал для него не Пизанскую башню, а два наклонных желобка, по которым и скатывались ядро и дробинка.

Эксперимент – это мощный инструмент познания, разрешающая способность которого, фигурально выражаясь, ничуть не меньше таковой у телескопа или микроскопа.

Почему так важен эксперимент?

Потому что в ряде случаев наблюдать (видеть и слышать) и делать выводы из наблюдаемого совершенно недостаточно. Повторюсь: люди веками созерцали падение предметов, но правильные выводы о скорости падения тел сделать не смогли. Поэтому зачастую просто наблюдать мало, необходимо создавать особые условия для проверки того или иного вывода, представления, и только тогда истина явится перед нами. Создание подобных условий и контроль над тем, чтобы к ним не примешались какие-то еще, и называется проведением эксперимента.

Какие условия создал в своем опыте Галилей? Фактически он исключил одно условие, один фактор, мешавший разглядеть истину, – сопротивление воздуха. Действительно, сопротивление воздуха, с которым сталкивается при падении плоский лист, намного больше сопротивления воздуха, с которым сталкивается падающий плод. А вот у дробинки и ядра с сопротивлением воздуха примерно одинаковые отношения…

Кстати, Галилей не только первым применил эксперимент – эдакий телескоп для разума, – он был одним из изобретателей собственно телескопа и даже делал с его помощью открытия, например описал поверхность Луны. Впрочем, об астрономических наблюдениях Галилея мы еще будем говорить.

Итак, одно из главных условий преодоления ограничений разума заключается в том, чтобы перестать опираться только на него, перестать пользоваться невооруженным разумом и попытаться проверить его выводы эмпирически, причем с помощью не только наблюдения, но и эксперимента, который позволяет выявить то, что выявить наблюдением зачастую просто невозможно.

Понимание того, что нужно не только рассуждать и наблюдать, но и проводить эксперименты, стало очень важным этапом развития человеческого познания. Но развитие познания не остановилось на этом, и был сделан еще один важный шаг. Ученые поняли, что зачастую единичного эксперимента совсем не достаточно и, помимо закономерностей, похожих на те, с которыми столкнулся в своем эксперименте Галилей, есть закономерности, для выявления которых эксперимент нужно провести много раз или же на множестве объектов.