Александр Ройтман - Личное

Осознавать, что ты хочешь. Потом это высказать. А дальше — черный ящик, полная неизвестность. Мы не способны прикоснуться к тому, что происходит после того, как ты сказал.

Часто люди живут вместе, но тепла и эмоциональной близости между ними нет. Возможно ли приблизиться друг к другу?

«Возможно. Через кризис. Это всегда происходит через кризис. Кто-то изменил, кто-то всерьез подумал об уходе. Кто-то перестал зарабатывать. Родился ребенок или ушел ребенок из семьи. Возможно, умер.»

Большинство семей не выдерживают этот кризис. А некоторые переживают, становятся счастливыми, у них появляется близость.

Рост должен быть совместным?

Рост никому ничего не должен. Кто больше хочет, тот больше и может. Ожидать от партнера того, что он должен быть таким, как я, или у него такие же грабли, как у меня -заблуждение. У него другие грабли.

«Я хочу близости, а он хочет, чтобы кредит, который платит, наконец, закончился», — к примеру. Но дорогого стоит понимание, что любовь, она и в тихо закрытой двери. Она и в поднятом стульчаке. Она и в принесенных деньгах. Она в отведенном ребенке в сад. В приготовленном завтраке. Она у каждого своя. В мелочах. У кого-то кредит или свадьба, которая стоит десять миллионов долларов. И кредит, который ты выплачиваешь потом двадцать лет за эту свадьбу. Это не мелочи.

И это ложится, возможно, на его плечи. И тихо закрытая дверь, и этот кредит, выплачиваемый каждый месяц, это все не мелочи. Мы их пытаемся сравнивать «У меня миллион долларов на шее, а у тебя тихо закрыть дверь вечером, а не орать, как потерпевшая». Это не равные вещи. Или она говорит: «Я терплю от него то, что он не дарит мне цветы», а он деньги зарабатывает, железо кует у себя в кузне. Это можно сравнить? «Я каждый день встречаю, провожаю, его детей выращиваю, а он делает то, что он и так бы делал». Вот это сравнение, оно абсурдное.

Обесценивание? Того, что делает другой.

Хуже — попытка привести к справедливости, А тут нет места справедливости. Справедливости нет! Это придуманная категория.

Есть счастье. Есть боль, есть радость, есть страх…

А справедливость… Сложно уравновесить грабли мужские и грабли женские. Вопрос в другом: счастлив ты или нет?

И тогда вопрос в том, что, да, любовь, она и в этой двери, и в этом ребенке. Она не должна быть равна, она должна быть . Любовь никому ничего не должна.Если ее нет, это хуже чем, если она есть. Приятнее, когда она есть.

У тебя есть любимая категория клиентов?

Да, те у кого мотивация высокая. С ними легко работать. Я люблю клиентов (по секрету скажу), которые готовы платить бешеные бабки. Человек, который пришел с энной суммой в мокрой ладошке — он очень высоко замотивирован! Он начал взвешивать, чем готов заплатить за изменения в своем мире. И если до этого он говорил: «Да всем чем угодно, чтобы мир поменялся, готов отдать все, что хотите!», то когда ему говорят: «Нет, всего две штуки баксов» — «Чегооо?!».

Получается, ты создаешь некое пространство для изменений?

Ты его не создаешь. Ты его признаешь. А я в своей истории просто сажусь и молчу.

Если появилась елка, то она здесь появилась не из-за меня. Она появилась потому, что тебе нужно как-то обставлять это пространство. Создал ли я пространство пустоты в этой комнате? Нет, я его признал.

Тонкая грань.

Близость, искренность — это особенное пространство, где все настоящее. Твои эмоции настоящие, если ты их не слушаешь — то не услышишь настоящие эмоции клиента. У тебя нет другого инструмента их слушать, чем через свои эмоции. Ты должен их слушать, ты должен быть с собой правдив, и, по возможности, осознан.

У тебя нет цели обогреть вселенную. В чем тогда твой драйв?

Как я узнаю том, что я классный? Мне такие сигналы дают два источника. Один — деньги, который мне говорит, что чувак, который способен прокормить семью из 7 человек на протяжении всей жизни — это чувак круто стоящий на ногах, имеющий право называться крутым перцем. Потому что люди, которые зарабатывают столько не бизнесом, а своими руками — это хорошие профессионалы. С другой стороны, я знаю, что по большому счету, ни один мой клиент не знает, какой я профессионал. Никто не может меня оценить, даже коллеги. Я весь в себе. Нет инструмента активного на сегодняшний день, который может сказать, Ройтман — шарлатан, или надежный специалист, или гений, бог, не знаю, кто еще. То, что я говорю, что я зарабатываю столько — это вау. Но это вранье. Есть косвенные сигналы, по которым я говорю себе, что крут. Это те сигналы, когда ты, например, выходишь после трехчасовой работы — вчера час и сегодня два. И говоришь: «То, что сделано — это работа на два года». Реально, это работа двух лет. Мне этого некому сказать, не с кем это разделить. Потому что больше это никому не нужно. Это внутренняя информация