Ичиро Кишими - Смелость не нравиться. Как полюбить себя, найти свое призвание и выбрать счастье

ЮНОША: Ты хочешь сказать, что сопротивление инстинктам и побуждениям – это и есть свобода?

ФИЛОСОФ: Как я уже неоднократно говорил, в психологии Адлера принято считать, что все проблемы заключены в межличностных отношениях. Мы стремимся освободиться от тягостных отношений, но невозможно остаться в полном одиночестве. В свете того, что мы обсуждали до сих пор, ответ на вопрос «Что такое свобода» должен быть вполне очевидным.

ЮНОША: Да? И что это такое?

ФИЛОСОФ: Если коротко, то это «свобода не нравиться другим людям».

ЮНОША: Как это понимать?

ФИЛОСОФ: Это значит, что кто-то не любит тебя или испытывает неприязнь к тебе. Это служит доказательством, что ты пользуешься преимуществами личной свободы и живешь согласно собственным принципам.

ЮНОША: Но, но…

ФИЛОСОФ: Быть нелюбимым порой весьма мучительно. По возможности, людям хочется избегать чужой неприязни и удовлетворять свою жажду признания. Но если человек ведет себя так, чтобы нравиться всем, это чрезвычайно несвободный образ жизни, губительный для личности. Цена обретения свободы высока – она состоит в том, что многие люди относятся к тебе неприязненно.

ЮНОША: Нет! Это глубокое заблуждение. Такое состояние нельзя назвать свободой. Это дьявольская логика, склоняющая ко злу.

ФИЛОСОФ: Вероятно, ты представлял свободу как «освобождение от организаций и учреждений». Ты думал, что расставание с родительским домом, со школой, с твоей компанией или со страной – это и есть свобода. Однако, к примеру, расставаясь со своей организацией, ты не обретаешь настоящую свободу. До тех пор пока человека не перестанут заботить мнения других, пока он не прекратит испытывать страх перед их неприязнью и не заплатит цену, которая, вероятно, останется непризнанной, он не сможет вести самостоятельный образ жизни. То есть он не будет свободным.

ЮНОША: Неприязнь других – это обязательное условие?

ФИЛОСОФ: Я говорю, что не нужно бояться чужой неприязни.

ЮНОША: Но это…

ФИЛОСОФ: Я не внушаю тебе, что следует жить так, чтобы тебя все не любили или ненавидели, и не склоняю к злодеяниям. Пожалуйста, пойми меня правильно.

ЮНОША: Нет. Лучше давай изменим вопрос. Могут ли люди вынести бремя свободы? Хватит ли у них сил? Не беспокоиться, даже если тебя невзлюбили собственные родители, – можно ли поступать так дерзко и самоуверенно?

ФИЛОСОФ: В этом нет ни дерзости, ни самоуверенности – только разделение задач. Предположим, есть человек, который плохо думает о тебе, но это не твоя задача. Опять-таки, мысли вроде «Я должен ему нравиться» или «Я столько сделал, поэтому странно, что до сих пор не нравлюсь ему» – это логика вознаграждений и наказаний и вмешательство в чужие задачи. Нужно двигаться вперед, не опасаясь столкнуться с чужой неприязнью. Нужно не катиться вниз, а подниматься вверх по склону. Такова человеческая свобода. Допустим, у меня есть альтернатива: жизнь, в которой я всем нравлюсь, и жизнь, где я никому не нравлюсь. Если мне предложат выбор, то я без колебаний выберу второе. Прежде чем озаботиться чужим мнением, я хочу следовать собственным путем. Иными словами, я хочу жить свободно.

ЮНОША: А ты сейчас свободен?

ФИЛОСОФ: Да, я свободен.

ЮНОША: Ты не хочешь, чтобы тебя недолюбливали, но не будешь возражать, если это случится?

ФИЛОСОФ: Да, это верно. «Нежелание быть нелюбимым», пожалуй, относится к числу моих задач, но неприязнь ко мне со стороны того или иного человека – это его личная задача. Даже если человек плохо думает обо мне, я не могу в это вмешиваться. Если вернуться к пословице, о которой я упоминал, то человек может привести лошадь к воде, но будет ли она пить – это уже не его дело.

ЮНОША: Интересный вывод.

ФИЛОСОФ: Мужество быть счастливым подразумевает мужество быть нелюбимым. Когда ты находишь в себе это мужество, твои межличностные отношения сразу становятся более простыми и легкими.

ЮНОША: Я не представлял себе, что во время визита к философу мы будем говорить о приязни и неприязни.

ФИЛОСОФ: Я хорошо понимаю, что такое знание нелегко проглотить. Возможно, понадобится некоторое время, чтобы прожевать и переварить его. Если мы собираемся двигаться вперед, лучше пойти дальше. Я хочу поговорить с тобой о более личном деле, связанном с разделением задач, и закончить на сегодня.

ЮНОША: Хорошо.

ФИЛОСОФ: Эта тема тоже касается отношений с родителями. Мои отношения с отцом всегда были неровными, даже в детстве. Моя мать умерла, когда мне было больше двадцати лет, так ни разу и не поговорив со мной откровенно, и после этого мои отношения с отцом стали еще более напряженными. Так было до тех пор, пока я не познакомился с психологией Адлера и не оценил его идеи.