Тара Брах - Радикальное принятие. Как исцелить психологическую травму и посмотреть на свою жизнь взглядом Будды

Когда мы чувствуем, что включены во внимательное и заботливое осознавание, что-то большее, чем наше маленькое испуганное «я», мы находим в своем сердце место для осколков и нашей жизни, и жизни других. Страдание, которое казалось нам «чересчур сильным», может пробудить нас к сладости сочувствия.

Мы можем думать, что преданные молитвы Мариан характерны для христианства и других богоцентричных религий. Но не важно, во что мы верим, мы все стремимся соприкоснуться с чем-то большим в минуты отчаяния. Мы можем взывать к спасению от мигрени, умолять, чтобы нас приняли на работу, молиться о мудрости, которая проведет нашего ребенка сквозь трудные времена. Может быть, мы шепчем: «О, пожалуйста, пожалуйста» и чувствуем, что просим «Вселенную» помочь нам. Когда мы чувствуем себя опустошенным и испуганными, мы ищем утешения и спокойствия, которые приходят через сопричастность к чему-то большему и более мощному.

Ученики, практикующие буддизм, часто спрашивают меня, не приводит ли такой вид молитв к укреплению концепции отдельного и жаждущего «я». Действительно, кажется, что мы молимся чему-то большему или более великому, чем наше маленькое и испуганное «я». И кому конкретно мы молимся? Хотя молитва действительно подразумевает двойственность – себя и других – она может быть прямым путем к недвойственному переживанию.

Пусть на это не всегда делается акцент на Западе, но молитвы и преданность – это живая традиция в буддизме. Искренние пожелания, выраженные в практиках любящей доброты и сочувствия – пусть я буду счастлив, пусть я буду свободен от боли и страдания, – это формы молитвы. Наши молитвы-пожелания и наше стремление к облегчению страдания не обязательно должны быть обращены к чему-то или кому-то. Но мы также можем обращать их к Будде, или кому-нибудь из великих учителей или бодхисаттв, которых считаем воплощениями пробужденного сердца и ума. Если выполнять такую молитву осознанно и искренне, мы сможем пробудить наши собственные сердце и ум.

Когда мы страдаем и обращаемся к молитве, внешние причины нашей боли не важны, основная причина всегда одна и та же: мы чувствуем себя обособленными и одинокими. Мы стремимся к чему-то, что освободит нас от этой боли изоляции. Кельтский поэт и ученый Джон О’Донохью в своей книге «Эхо памяти» пишет: «Молитва – это голос стремления; она стремится вовне и внутрь, чтобы обнаружить наши древние корни». Это прекрасное описание того, что я называю осознанной молитвой. Мы обращаемся не только во внешний мир, чтобы обрести свою идентичность, но благодаря осознанной молитве мы также обращаемся внутрь и внимательно прислушиваемся к страданию, которое породило нашу молитву. Когда мы готовы соприкоснуться с болью обособленности, наше желание приводит нас к нежному и сочувственному осознаванию, которое и есть наша пробужденная природа.

Я испытала преобразующую силу осознанной молитвы несколько лет назад, когда страдала от неразделенной любви. Я влюбилась в человека, который жил за тысячу с лишним километров от меня, в другой части страны. И так как наши желания в отношении семьи и места проживания разительно отличались, мы не могли соединить наши жизни, и отношения закончились. Эта потеря сокрушила меня – на много недель я погрузилась в одержимость этим человеком, плакала, убитая горем. Я перестала слушать радио, потому что классический рок часто заставлял меня рыдать. Я избегала романтических фильмов. Я едва говорила с друзьями об этом мужчине, потому что даже простое произнесение вслух его имени бередило мои раны.

Первый месяц я принимала свою скорбь, но когда она все не уменьшалась, я начала испытывать стыд от того, насколько велика была моя опустошенность. И помимо всего, я чувствовала: со мной должно быть что-то не так, если я настолько раскисла из-за эмоций. Тот мужчина уже встречался с другими женщинами. Почему я не могла делать то же самое? Я старалась пробудиться ото всех историй, осознанно отпустить боль, но все еще была одержима стремлением к нему и чувством потери. Никогда в жизни я не чувствовала себя так мучительно одиноко.

В комнате, где я медитирую, у меня висит тханка (рисунок на свитке) бодхисаттвы сочувствия. Тара в Тибете и Гуань Инь в Китае, она – воплощение исцеления и сочувствия. Говорится, что Гуань Инь слышит плач этого страдающего мира, и ее сердце трепещет в ответ. Однажды утром, пребывая в кризисе уже где-то месяц, я сидела перед тханкой и плакала. Внезапно я обнаружила, что молюсь Гуань Инь. Подобно Мариан, я не испытывала никакого сочувствия к себе. Я чувствовала себя раздавленной и никчемной. Я хотела, чтобы Гуань Инь заключила меня в свои сочувственные объятия.