Линн Мак-Таггарт: Эксперимент по намерению. Запустите сценарий счастливой жизни

Тем не менее этому упорядоченному взгляду на вселенную как на коллекцию изолированных, подчиняющихся определенным законам объектов был нанесен сокрушительный удар в начале XX века, когда пионеры квантовой физики начали ближе подбираться к сердцевине материи. Наимельчайшие составляющие вселенной, те самые частицы, из которых состоит большой объективный мир, вели себя в полном несоответствии с какими-либо законами, известными этим ученым.

Такое необычайное поведение этих частиц породило совокупность идей, вошедших в историю под общим названием «Копенгагенской интерпретации». Именно в Копенгагене датский физик Нильс Бор и его блестящий протеже, немец Вернер Гейзенберг сформулировали выводы своих поразительных математических открытий. Бор и Гейзенберг поняли, что атомы – это не маленькие солнечные системы вроде бильярдных шаров, а нечто гораздо более хаотичное: крохотные облачка вероятностей. Каждая субатомная частица отнюдь не является чем-то твердым и стабильным, а существует просто как потенциал любой из своих будущих сущностей, называемый физиками суперпозицией, или суммой всех вероятностей – нечто напоминающее человека, смотрящего на свое отражение в зеркальном коридоре.

Одно из заключений, к которым пришли Бор и Гейзенберг, касалось идеи «неопределенности»: невозможно знать все о субатомной частице в один момент времени. Если вы, к примеру, получите информацию о том, где находится частица, вы не сможете в то же время выяснить, куда именно она движется и с какой скоростью. Бор и Гейзенберг рассматривали квантовую частицу одновременно и как частицу, то есть плотный, устойчивый объект, и как волну – большой размытый участок пространства и времени, в любой точке которого может находиться частица. Как если бы некий человек мог одновременно занимать всю улицу, на которой он живет.

Ученые сделали вывод, что на самом элементарном уровне физическая материя не твердая и стабильная – на нем ее, по сути, вообще нет . Субатомная реальность оказалась отнюдь не твердым и надежным состоянием бытия, как ее показывала нам классическая наука, а эфемерной бесконечностью возможностей. Мельчайшие крупицы реальности казались настолько непостоянными, что первым квантовым физикам приходилось оперировать грубыми символическими обозначениями истины – математическими рядами вероятностей.

На квантовом уровне реальность напоминает еще не застывшее желе.

Квантовые теории, которые развивали Бор, Гейзенберг и другие ученые, подрывали основы ньютоновского взгляда на материю как на нечто дискретное и автономное. Они предполагали, что материя на самом фундаментальном уровне не может быть разделена на отдельно существующие единицы и, по сути, вообще не может быть точно описана. По отдельности объекты не имеют смысла и обретают его только в виде сети динамических взаимоотношений.

Пионеры квантовой науки открыли также поразительную способность квантовых частиц влиять друг на друга несмотря на отсутствие всего того, что, как считают физики, способно оказывать влияние – взаимообмена сил, происходящего при движении с конечной скоростью.

Единожды вступив в контакт, эти частицы сохраняют непостижимую связь друг с другом на расстоянии. Действия – к примеру, магнитная ориентация – одной субатомной частицы мгновенно оказывают влияние на другую, вне зависимости от того, какое расстояние их разделяет.

На субатомном уровне изменения также происходят благодаря динамическим перемещениям энергии. Крошечные скопления вибрирующей энергии пребывают в постоянном энергетическом взаимообмене через «виртуальные частицы», напоминая игру в баскетбол – бесконечный процесс перебрасывания, порождающий непостижимо огромный базовый уровень энергии во вселенной [6] McTaggart L. The Field. .

Субатомная материя, как оказалось, вовлечена в непрерывный процесс информационного обмена, вызывающего непрерывное обновление и тонкие изменения. Вселенная – это не склад статичных отдельных объектов, а единый организм взаимосвязанных энергетических полей в непрерывном состоянии становления. На своем бесконечно малом уровне наш мир похож на обширную квантовую информационную сеть, все составляющие части которой всегда находятся «на проводе».

Единственное, что способно придать определенность этим маленьким облачкам вероятностей, – это присутствие наблюдателя. Когда ученые решили присмотреться получше к субатомной частице и стали проводить измерения, эта субатомная сущность, существовавшая в виде чистого потенциала, вдруг «схлопывалась» в одно определенное состояние.