Адам Алтер - Не оторваться. Почему наш мозг любит всё новое и так ли это хорошо в эпоху интернета

В Китае таких центров более четырехсот. По официальным данным, интернет-зависимостью в стране страдает более двадцати четырех миллионов молодых людей. Медалия и Шлам побывали в одном из этих центров при Пекинском военном госпитале. Там они встретились со светилом лечения интернет-зависимости в Китае, профессором Тао Раном. Ран – спокойный и уравновешенный психиатр, но пациенты центра его ненавидят. Большинство из них заманили сюда обманом, и они вынуждены проводить там три-четыре месяца. Их заставляют принимать таблетки, маршировать строем – даже когда на улице стоит суровый мороз. Их родители, многие из которых искренне плакали перед камерой, признавались, что отправили сюда сыновей (а иногда и дочерей), потому что у них не было другого выхода. В начале фильма профессор Ран объяснил суть проблемы и свою роль как директора центра:

«Интернет-зависимость – это культурная проблема китайских подростков, более серьезная, чем любая другая. Задача психиатра – понять, болезнь ли это. Мы замечаем, что у детей сформировалась зависимость от виртуальной реальности. Им кажется, что реальный мир не так хорош, как виртуальный. Наши исследования показывают, что зависимые подростки проводят в сети более шести часов в день – причем не для учебы или работы… Некоторые дети настолько подсели на эти игры, что им кажется, будто даже посещение туалета может повлиять на их показатели в игре. И они носят подгузники! Эти дети ничем не отличаются от героиновых наркоманов – они жаждут игры и стремятся играть каждый день. Вот почему игры называют «электронным героином».

Далее профессор Ран заявил, что проблема носит структурный характер – это не болезнь, а нечто связанное с состоянием общества. Он встречается с группой родителей в маленькой унылой комнате центра. «Одна из главных проблем этих детей – одиночество. Одиночество. Вы знали, что они одиноки?» – спрашивает он в мощный микрофон, место которому на большой арене. Один из родителей отвечает: «Наверное, это потому, что он единственный ребенок в семье. Нам не удается подружиться с нашими детьми. Мы требуем от них одного – чтобы они хорошо учились. Их стрессы, их тревоги, их боль – мы ничего этого не замечаем. Нам нужно, чтобы они получии образование». Ран согласен: «Где же тогда им искать друзей? В интернете. В виртуальном мире есть любые аудио- и видеоразвлечения. Опыт, который невозможно получить в другом месте. Интернет становится их лучшим другом».

Очевидно, что профессор Ран испытывает двойственное отношение к природе интернет-зависимости. С одной стороны, он заставляет своих пациентов принимать психотропные лекарства, с другой, заявляет, что зависимость – это не болезнь. Когда общество порождает миллионы одиноких, перегруженных учебой детей, то почему бы им не обратиться к неиссякаемому источнику дружбы и возможности бегства? Такая реакция кажется вполне рациональной. Их состояние не связано с болезнью. Просто цифровой мир оказывается настолько лучше мира реального, что они предпочитают жить в нем.

Подростки и сами это сознают. Они умело ускользают от взрослых, которые выросли в относительно примитивном мире. Группа юношей обсуждает свою зависимость с гордостью, видя в ней проявление маскулинного превосходства. Один заявил, что играл в видеоигру два месяца без перерыва – все летние каникулы. Другой сказал, что играл триста дней, останавливаясь, лишь чтобы поесть, поспать и сходить в туалет. Третий назвал определение, данное зависимости профессором Раном, «полным дерьмом». Шесть часов в день кажутся ему совершенно нормальными: «Если принять такое определение, то получится, что 80 % китайцев страдают интернет-зависимостью». Четвертый заявил: «Большинство из нас не считает, что у нас интернет-зависимость. Это не болезнь, а социальное явление». Юноши пытаются преуменьшить серьезность проблемы, но совершенно ясно, что интернет-зависимость для Китая – серьезная проблема, и серьезность ее нарастает с каждым днем.

Западный подход к поведенческой зависимости столь же расплывчат, как и подход профессора Рана. «Диагностическое и статистическое руководство» признает пристрастие к азартным играм реальной поведенческой зависимостью. Интернет-зависимость чуть было не включили в пятое издание ДСР, опубликованное в 2013 году. Сегодня можно найти более двухсот академических статей об интернет-зависимости, поэтому Американская психиатрическая ассоциация решила все же вскользь упомянуть об этом в приложении к руководству. Другие же поведенческие зависимости – от физических упражнений, смартфонов и работы – вообще не удостоились упоминания, поскольку пока не вызвали научного интереса. Это не делает их менее реальными, что прекрасно понимают специалисты. Даже если АПА не считает эти состояния болезнями или расстройствами, они все равно влияют на жизнь многих тысяч людей. Возможно, их не следует считать клиническими расстройствами. Миллионы китайских подростков лечат интернетом одиночество, а у людей Запада поведенческие зависимости становятся реакцией на ограничения мира, в котором им приходится существовать.