Марии Буше - Элегантность в однушке. Этикет для женщин. Промахи в этикете, которые выдадут в вас простушку

– Мое имя уже неважно. Возможно, оно бы было вам интересно, если бы мне не осталось жить максимум неделю. У меня смертельная болезнь, – сказал он очень резко. – Но я рад этому, так как совсем скоро увижусь с ней.

Вы не поверите, но в этот момент меня словно ударило током, будто я только что узнала о скорой кончине самого близкого мне человека. Мои глаза сами почему-то начали наполняться тяжелыми слезами – и вдруг, не совладав с собой, я подбежала и крепко обняла его. Удивительно то, что, прижавшись, словно ребенок, к нему, я неожиданно ощутила, что от него пахло до боли знакомой лавандой и не было никакого дурного, как я ожидала, неприятного запаха. Почувствовав родной аромат, я еще крепче стиснула его в своих объятьях и горько разревелась. Я рыдала так, как не плакала уже лет пятнадцать. Все мое тело бесшумно содрогалось от невыплаканных слез. Мне даже показалась, что моя душа на минуту покинула мое тело и я будто в фильме увидела эту сцену со стороны. Я словно наблюдала с высокого съемочного крана, как двое людей стоят, обнявшись, на палубе небольшой яхты.

Бездомный кот, который в это время прогуливался вдоль причала, тоже остановился, и мне показалось, что он даже смахнул слезу, увидев нашу парочку, хотя наверняка мой драматургический мозг спутал это движение с почесыванием после укуса блохи. Затем он, нагло заняв лучшее место в зрительном зале, а именно вскочив на палубу, уселся поудобнее, чтобы не пропустить ничего из сентиментальной сцены. Ему явно в этот момент не хватало попкорна, так как он всем своим видом, беспардонно нарушая идиллию момента, начал совать свой нос в бумажный пакет, где остались очерствелые кусочки багета. В это момент в фильмах обычно звучит душераздирающая мелодия, от которой начинаешь рыдать вместе с главными героями и всеми остальными сидящими в зрительном зале. Кот тоже, видимо не сдержавшись, пустил театральную слезу в тот момент, когда пожилой мужчина очень нежно, словно по-отцовски, начал успокаивать молодую девушку. Даже без крупного кадра было заметно, как старая солдатская жилетка и лавандовая борода в мгновение стали все мокрыми от ее слез.

Я поняла, что, горько рыдая, я оплакивала свою любимую бабушку, а еще ту несправедливость, которая выпала на долю этого человека. И, конечно, это были слезы и по моей собственной жизни – так как пока поводов для слез радости я и моя судьба мне не давали.

В то время, пока мое тело содрогалось от шумных рыданий, он просто молча стоял, по-теплому обнимая меня и гладя одной рукой по голове.

Затем, почувствовав, что моя слезная эпопея подходит к концу, он слегка отстранил меня от себя и, заглянув мне в глаза, сказал:

– Любите его всем сердцем, когда встретите. Берегите его каждый день и каждый миг. Позвольте себе быть немного сумасшедшими, устраивайте свадьбу каждый год. Женитесь в разных странах, учитывая традиции той, в которую приедете. Пусть ваша любовь будет всемирной, а вы будете вечно молодоженами. Если бы я успел, я бы дарил ей свадьбу каждый день…

Развернув крепкими руками меня на 180 градусов, он крикнул:

– Кругом! Шагом марш! Идти не оборачиваясь!

Я уже не очень хорошо помню, как добралась до дома, потому что весь путь продолжала тихо плакать. Это было особенно удивительным для меня, так как я всегда старалась сдерживаться и по-солдатски относиться ко всем непростым моментам в жизни. Догадываюсь, что причина была в том, что я очень боялась не поучить сегодня заветную посылку. Мне даже было сложно представить, что мой мостик общения с бабушкой может оборваться и мне придется признаться самой себе, что ее больше нет. А так, пока я продолжала получать послания, я могла где-то в подсознании продолжать обманывать себя, что она еще жива. Просто живет где-то очень далеко и шлет мне заветную посылку каждый год. И чем ближе я подходила к дому, тем сильнее было щемящее чувство страха, будто ледяной ветер проникал в мою душу.

Был еще один удивительный момент, о котором я не могу не упомянуть. По пути домой мне казалось, что все встречающиеся мне люди и даже животные искренне мне сочувствуют.

Как будто дети, которые увлеченно играли в футбол, неожиданно остановились и, понурив коротко подстриженные головы, стояли, не обращая внимания на укатившийся мяч. И бабушки, сидевшие на скамейке у подъезда, перестали щелкать семечки и, в скорби отпустив глаза, даже не произнесли обычных колкостей в мой адрес. А младенец, которого везла в старой коляске очень уставшая молодая женщина, резко прекратил плач и, мне показалось, даже постарался высунуться из нее, чтобы взглянуть на меня с сочувствием.