Залина Маршенкулова - Женская власть [litres]

Как можно не понимать очевидную вещь – феминистки не просто ебанулись и тыкают свои неприятные «ка» везде, это попытка менять сознание. Сегодня ты в языке признаешь то, что женщина вообще существует, и она может быть не только домохозяйкой и уборщицей, а завтра, глядишь, и все сексисты мира заметят, что женщина вообще существует (!), и она доктор, профессор, профессионал (пусть и с неприятным чьему-то уху «ка»).

НУ К ЖУРНАЛИСТКЕ ПРИВЫКЛИ ВСЕ, НЕ СДОХЛИ?

Давайте еще цепляться за какую-нибудь кондовую старину, почти все философы и многие литераторы были мужиками с хроническим недоебом и считали женщин биомусором и обслуживающими Человека слугами.

У женщин не было образования и не было голоса. Ну давайте спасать эти старые порядки тоже вместе со старым языком. Давайте еще лечить «баб» от любой болезни током, как там советовали древние уважаемые врачи. Просто раз уж лезете рассуждать о глупости феминитивов, попробуйте услышать и понять, зачем они нужны.

Сегодня ты разучился говорить «шкуры», а завтра, глядишь, увидишь в женщине человека. Сегодня ты говоришь «профессорка», а завтра, глядишь, увидишь, что это менее унизительная конструкция, чем женщина-доктор или женщина-профессор.

__________

«По образованию я лингвистка, и это, конечно, отдельная боль. Многие коллеги яростно отрицают феминитивы, будто не знают, как функционирует язык. Преподавательница языкознания обращалась ко мне не иначе как “студент Баранова”.

Мой любимый перл на эту тему – фраза на одном из местных ресурсов: «Феминитивы – это крах лингвистики как науки!» Регулярно ее цитирую и предлагаю отлить в граните.

Хочется сказать: «Люди, где ваше языковое чутье? “Авторка” – это некрасиво, а “знаменитый автор написала” – красиво?»

В белорусском языке феминитивы привычнее. Думаю, это связано с тем, что в советские времена, когда все было унифицировано, русский язык, будучи средством внутрисоюзной коммуникации, стал очень канцелярским. Национальные же языки избежали этой участи, и на белорусском слова вроде «доктарка» звучат естественнее.

В русском языке феминитивы тоже были, например, в раннесоветском периоде: активно использовались всяческие «сталеварки», но потом – с нарастанием тоталитаризма – все это ушло. Для меня феминитивы – это не только про видимость женщин, но и про свободу 57».

__________

«Никаких слов раньше не было. Ни слова “водка”, ни слова “фаллоимитатор”, ни слова “кибернетика”, ни слова “садовод”. Нет явления – нет слова. Появилось явление – появилось слово. В конце XIX века все так же страшно спорили из-за слова “студентка”: и ругались, и издевались, и кричали про насилие над языком. И ничего, стало в вузах девушек-учащихся не меньше, чем юношей – и слово никому уже не мешает», – говорит режиссерка Женя Беркович [43] https://daily.afisha.ru/relationship/7185-filosofinya-kapitanka-uchenaya-zhenschiny-raznyh-professiy-rassuzhdayut-o-feminitivah/ , автор Наталья Бесхлебная .

Я сделала интервью, а точнее даже устроила баттл с дерзкой экс-редакторкой L’Officiel – на тему «Как глянец уживается с идеей “женщина не телочка, а человек”?»

Как ты относишься к мнению, что бьюти-индустрия в целом противоречит феминистским идеалам и ценностям? Сейчас глянец пытается трансформироваться из чтива для «телочек» в чтиво для сильных и независимых. Но делает это часто весьма лицемерно, получается примерно так: «Вот тени для того, чтобы быть красивой, вот помадка для того, чтобы быть милой, а вот феминизм для того, чтобы быть модной». Что думаешь об этом? Не находишь ли противоречия в такой повестке?

По-моему, совершенно неправильно было бы думать, что у всего (вот вообще всего) глянца существует некая единая повестка. Мне такой подход кажется довольно обидным – он примерно на уровне «вся Россия пропутинская». Глянец читателями фем-каналов воспринимается не как совокупность конкретных и очень разных СМИ, а как какой-то коллективный разум, причем коллективный разум довольно туповатый. На самом деле это не так. Повестка условного «Вога» будет сильно отличаться от повестки условного «Гламура» – и уж тем более от американских The Cut или The Lenny Letter. И все эти издания будут отличаться от The Gentlewoman. Или от того же «Вандерзина». Не существует некого абстрактного «глянца», который тебе пытается продвинуть некую «лицемерную» повестку. До каких-то журналов идея здорового отношения к читателям и человеческого разговора с ними уже добралась. До каких-то – нет: отношения с рекламодателями важнее, плюс, как команда журнала может научить кого-то self-care, если ее сотрудники и себя любить не научились?