Джон Манн: Бояться, но делать [litres]

Над Персидским заливом – ночь, стоит лето 1995 года. Нас четверо: пилот, помощник пилота, еще один член экипажа и я. На своем вертолете H-60 Seahawk мы выполняем гидролокационную миссию. После долгой ночи в полете нам нужно сперва заправиться на эсминце, а потом возвращаться восвояси – на авианосец, который мы между собой зовем «домом».

Когда мы подлетаем к кораблю, пилот замедляет ход до минимума, и мы начинаем спускаться. Приземление на палубу эсминца – не самое простое и не самое безопасное дело даже при свете дня, а безлунной ночью – тем более. Пока мы висим где-то высоко над кораблем, кому-то из нас нужно увидеть палубу и направлять пилота, пока тот будет спускаться. Этой ночью роль смотрящего, который сидит в кресле пулеметчика, расположенном под брюхом железной птицы, досталась мне.

Я открываю дверь и смотрю вниз, ища глазами сигнальные огоньки. А их просто нет. Странно. Я поднимаю глаза вверх – и вижу огоньки там. Что?! На время, достаточное, чтобы глубоко вдохнуть, я совершенно дезориентирован. Почему огоньки выше нас, когда эсминец под нами? Когда я прихожу в себя, то снова смотрю вниз и вижу там воду – совсем близко к своим ногам. Вода Персидского залива весело бурлит, поднимается все выше и вот уже достает мне до лодыжек.

Проклятье.

Оказывается, мы не висим где-то высоко над кораблем. Наш пилот, чтоб ему пусто было, кинул нас прямо в море. В кабину льет морская вода, гладит мои ноги, поднимается все выше по стенкам, ищет двигатель. Эй, детка, я тут. Иди к папочке. Ситуация так себе. Если двигатель наглотается воды и заглохнет, мы перевернемся вверх дном и пойдем прямо ко дну залива, только нас и видели.

– Поднимайся! – ору я в рацию. – Поднимайся!

И вот тут начинается самое интересное. Наш пилот – человек, который, по идее, за все отвечает и должен нами руководить – впадает в панику и буквально замирает. «Что происходит? – кричит он, даже не пытаясь нам помочь. – Господи, господи!» Поверьте, это совсем не те слова, которые вам хочется слышать в такой момент от своего пилота. Страх полностью его парализовал, подчинил себе, проглотил с потрохами.

И из-за этого мы все вчетвером погибнем. Прямо здесь и прямо сейчас.

Я в последний раз проплыл дорожку и, подтянувшись, сел на бортике бассейна в ожидании моего друга.

Я знал, что удерживало Камала. И я знал, почему у всех предыдущих его учителей ничего не получилось. Они думали, что его нужно научить плавать. Они ошибались.

Ему нужно было научиться управлять своим страхом.

В учебном курсе «морских котиков» есть испытания, во время которых инструкторы всеми силами пытаются вас запугать. Например, вас погружают под воду в акваланге, а потом пережимают шланг, через который поступает воздух, – одним словом, делают все возможное, чтобы вы запаниковали, а потом смотрят, как вы справитесь с ситуацией. И вот вы сидите спиной к бассейну, ожидая своей очереди, и слушаете, как ваш товарищ мечется в воде, оставшись без кислорода. Мне это испытание далось сравнительно легко, но некоторые мои однокурсники были напуганы до смерти. И я прекрасно понимал почему. Обычно я не слишком боюсь воды, но той ночью над заливом я едва не наделал в штаны.

Мы не погибли по одной причине: наш второй пилот Кеннеди умел бороться со страхом. Не обращая ни малейшего внимания на охваченного паникой и несущего какую-то околесицу пилота, он взял управление на себя, вытащил вертолет из воды и аккуратно приземлил нас на палубу эсминца. Я и сейчас не могу сказать, как ему это удалось. Мне до сих пор кажется, что это выходит за пределы человеческих возможностей. (Начальник техобслуживания был уверен, что мы выдумали эту историю, но потом его подопечные отвинтили хвост вертолета – и оттуда вылилось добрых десять галлонов [2] Галлон – мера жидкостей и сыпучих тел, в США составляет ~4 литра. Прим. пер. воды.) Страх такой силы может сподвигнуть человека на невозможное, но для этого нужно уметь этим страхом управлять.

Нам повезло, что Кеннеди умел это делать. Если бы не он, вы бы сейчас не читали эту книгу, а меня бы не было в живых.

Как я уже говорил, я вырос в воде. Я ее обожаю, провел на ней все детство и изрядную часть взрослой жизни. Но я понимаю, что воду не просто так используют для того, чтобы сломить дух человека и подвести его вплотную к сумасшествию. Если я скажу «Я оберну твой рот тряпкой и пропитаю ее водой», то это прозвучит не слишком страшно, правда? Но на самом деле этой невинной с виду процедурой можно сломить даже людей с очень большой силой воли. В ходе военной подготовки я познакомился с «удушением водой»: по сути вас медленно и методично топят до смерти. Во время этой пытки человек испытывает ужас, в котором есть что-то первобытное.