Дэниел Сигел - Разум

Хотя разум, безусловно, фундаментально связан с мозговой активностью, психическая жизнь человека и ее возникновение могут не ограничиваться процессами внутри черепной коробки. Способен ли разум оказаться чем-то б о льшим, нежели результат нейронных импульсов в головном мозгу? А если так оно и есть — каковы его составляющие?

Если то, кто мы есть — как идентичность, так и ощущение жизни, — возникает как процесс или продукт психики, функция разума, тогда как раз то, кто мы есть, и оказывается нашим разумом. Далее мы рассмотрим все его аспекты: не только «кто», но и «что», «где», «когда», «почему» и «как» в отношении нас самих, нашего разума и разума вообще.

Начнем с позиции, которую разделяют все: разум формируется в головном мозге и, видимо, полностью зависит от его работы и структуры. Против такой отправной точки никто возражать не будет. Мы полностью принимаем мнение большинства ученых, занимающихся разумом / мозгом, — и предлагаем расширить понятие разума за пределы черепа. Эта концепция — лишь начальная точка, и итог нашего путешествия совсем непредсказуем. Вероятно, мы в итоге отбросим попытки посмотреть на вопрос шире и придем к популярному выводу, что «разум — это то, что делает головной мозг». Однако пока давайте согласимся: мозг важен для психической жизни. Но допустим возможность, что разум способен быть больше происходящего в голове. Предположим, мозг — это важный элемент более полной, широкой и запутанной истории, которую ради всеобщего блага необходимо исследовать. Именно в нее мы и погрузимся в ходе рассуждений. Наша цель — отыскать более полное определение разума.

Некоторые ученые рассматривают его независимо от головного мозга. Философы, просветители и антропологи давно описывали мозг как социально сконструированный процесс. Задолго до появления большинства современных представлений о головном мозге идентичность человека, от внутреннего самоощущения до языка, считалась сутью, сотканной из взаимодействий в семье и культуре. Язык, мысли, чувства и ощущение идентичности сплетены из взаимодействий с окружающими. Например, советский психолог Лев Выготский [4] Лев Семенович Выготский (1896–1934) — советский психолог. Основатель исследовательской традиции изучения высших психологических функций — «культурно-исторической теории». Автор публикаций по литературоведению, педологии и когнитивному развитию ребенка. Прим. ред . считал мысль интернализированным диалогом, который мы ведем с другими (Vygotsky, 1986). Антрополог Грегори Бейтсон [5] Грегори Бейтсон (1904–1980) — британо-американский ученый, работы которого носят междисциплинарный характер и исследуют широкий спектр вопросов эпистемологии, кибернетики, теории информации, антропологии, социализации, теории коммуникации, экологии. Прим. ред . рассматривал разум как возникающий на основе общественных отношений процесс (Bateson, 1972), а мой учитель нарратива [6] Автор далее часто использует термин «нарратив» (англ. narrative). По сути, это наш рассказ, или повествование, о себе; то, как мы структурируем и осмысливаем события своей жизни. , когнитивный психолог Джером Брунер [7] Джером Брунер (1915–2016) — американский психолог и педагог. Доктор философии Гарвардского университета, профессор психологии. Сооснователь и содиректор Центра по исследованию познавательных процессов в Гарвардском университете. Много внес в развитие когнитивной психологии и когнитивной теории обучения в педагогической психологии, в историю и общую философию образования. Прим. ред . , полагал, что истории возникают внутри человеческих отношений (Bruner, 2003). C этой точки зрения то, кто есть человек, — результат его социальной жизни.

И на разум можно смотреть двояко: как на социальную функцию и как на функцию нейронов (Erneling & Johnson, 2005). Эти точки зрения редко находят общий знаменатель, но обе дают важную информацию о природе разума. Вероятно, при исследованиях их полезно разделять, и, наверное, это простительное и неизбежное следствие научных интересов конкретного ученого и его восприятия реальности. Однако это способно помешать увидеть подлинную природу разума, отражающую его воплощенность и в теле, и в отношениях.

Но каким образом может быть, что разум имеет и телесно воплощенную, и отношенческую грани? Разве способно что-то находиться одновременно в двух, казалось бы, разных местах?