Симона Мацлиах-Ханох - Сказки обратимой смерти. Депрессия как целительная сила

– А вот и я! Скажи, чего ты желаешь?

Ситтукан попросила дворец рядом с дворцом султана, сын которого любил ее, а для себя – красоты, превосходящей ее собственную. «Закрой глаза» – приказало кольцо. Девушка сделала, как было сказано, и оказалась в великолепном дворце по соседству с дворцом султана; она взглянула в зеркало и поразилась своей красоте. После этого она облокотилась на окно и стала ждать, когда ее вероломный возлюбленный ее заметит. И он действительно ее увидел, не узнал, но сразу влюбился и поспешил к матери со словами:

– Есть ли у вас какая-нибудь прелестная вещица, которую Вы могли бы преподнести в подарок госпоже, поселившейся в новом дворце, и не могли бы Вы заодно попросить ее руки?

Взяла мать два отреза расшитой золотом парчи, отправилась в соседний дворец и обратилась к красавице-хозяйке со словами:

– Дочь моя, я прошу тебя принять этот подарок и выйти замуж за моего сына.

Девушка позвала служанку и приказала разрезать дорогую ткань на половые тряпки. Разгневанная женщина поспешно вернулась в свое жилье. Там ее встретил сын и, узнав, что девушка распорядилась порвать золотую ткань на тряпки, попросил у матери, чтобы та выбрала подарок подороже и вновь попросила руки красавицы. Подавив обиду, мать взяла неописуемой красоты изумрудное ожерелье и вновь предстала перед Ситтукан.

– Прими этот подарок, дочь моя, и выйди замуж за моего сына, – сказал она.

И девушка ответила:

– Ваш подарок принят.

Затем она позвала служанку и спросила:

– Кормили ли сегодня голубей?

– Нет, госпожа, – отвечала служанка.

– Тогда возьми эти зеленые зерна и покорми их, – приказала Ситтукан.

Разгневанная женщина больше не пыталась скрыть свою обиду и возмутилась:

– Ты унизила нас, дочь моя! Но хотя бы скажи мне прямо, ты желаешь выйти замуж за моего сына, или нет?

– Если вы так страстно хотите, чтобы я стала его женой, – холодно отвечала Ситтукан, – велите своему сыну притвориться мертвым, заверните его в семь саванов, пронесите его, оплакивая, через весь город и велите своим людям похоронить его в моем саду.

Потрясенная мать передала все сыну, на что тот обрадовано воскликнул:

– И это все, дорогая матушка? Так разорвите свои одежды, плачьте и кричите: «Наш сын мертв!».

Все было сделано, как велено: похоронная процессия прошла через весь город и закончила свое шествие в саду нового дворца. Как только последний из людей покинул сад, девушка, которая однажды умерла от крошечного льняного семени, чьи щеки были белы, как розы и жасмин, чьи брови были подобны плодам рожкового дерева, а талия изящна, как фонтанная струя, спустилась к носилкам и развернула один за другим все семь саванов. А затем она спросила:

– Это ты? Ты, наверное, очень любишь женщин, если готов зайти ради них так далеко?

Сын султана от смущения укусил себя за палец, но Ситтукан успокоила его, сказав:

– На этот раз это не имеет никакого значения.

И жили они вместе в любви и согласии.

Здорово, не правда ли? Подобно другим версиям, этот вариант «Спящей красавицы» начинается с рассказа о бесплодной паре [85], которая долгие годы мечтает о ребенке. Более поздние, подвергшиеся цензуре истории преподносят эту деталь просто как факт, возможно даже, предопределение свыше, но Шехерезада, виртуозная исполнительница танцев с шарфами, именно в этом месте, пусть на мгновение, но все же замедляет свое плавное движение и сбрасывает тончайшее покрывало с родительской постели – места, куда, как водится, «посторонним вход запрещен»: «Рассказ девятого констебля» начинается с того, что женщина не в состоянии забеременеть, потому что муж бьет ее и даже насилует. В отличие от других сказок, где бесплодие преподносится как тяжелая несправедливость или как наказание свыше, здесь оно является следствием дефектных половых взаимоотношений, ущербной женственности и грубой мужской силы.

Итак, в сказках, подобных сказкам Базиле и Шехерезады, насилие представлено как неотъемлемая часть взаимоотношений между полами. А когда насилие является правомерным компаньоном сексуальности, то с ним вместе селятся в глубоких, скрытых от поверхностного взгляда тайниках повествования неподъемная ноша депрессии, неподвластный разуму страх и непреодолимая тяга к смерти. Мать Ситтукан насилуют, а Талией овладевают во сне – значит, и ее насилуют. Неполноценный секс, вне всякого сомнения, занимает немаловажное место в этой истории, так что забудем о «приличиях» и заглянем в окно девичьей спальни.