Александр Куделин - Гипноз. Практическое руководство

Таким образом, терапевтические истории можно использовать для моделирования гипнотического состояния. Например, гипнотизер рассказывает новичку об ощущениях человека, побывавшего в состоянии гипноза… Используем прием «Мой друг Джо…». История подбирается и излагается таким образом, что новичок подсознательно переносит на себя гипнотические ощущения пациента, уже «умудренного» опытом погружения в гипноз. Таким образом гипнотизер достигает косвенного внушения.

Существует другой способ моделирования гипнотического состояния, когда с помощью целенаправленного рассказа клиента убеждают (осознанно или недирективно) в том, что он сам может воспроизвести некоторые явления классического гипноза. Например, в книгах описывается один из способов внушения Милтона Эриксона, где он обсуждает занятия в начальной школе, когда дети знакомятся с буквами алфавита и учатся запоминать их по памяти и визуально, не осознавая самого процесса запоминания. Подобное обсуждение выявляет ряд моментов гипноза, таких как возрастная регрессия, диссоциация и галлюцинация. Одновременно такая беседа способствует большей самопогруженности и внутренней фиксации внимания.

Пример из опыта одного из авторов: «Однажды ко мне пришел приятель. У него на протяжении двух лет почти ежедневно происходили семейные ссоры. Его отличительной чертой являлся циничный скептицизм, иными словами, «не верю ничему, не верю никому». Я ему предложил: «Давай я за пять минут исправлю ваши семейные отношения». У него был свой шаблонный способ реагирования: «Это все ерунда». И я сказал ему: «Да, это ерунда. И если это ерунда, значит, тебе не составит особого труда комфортно посидеть в кресле, расслабленно слушая мой голос, и при этом ты можешь скептически улыбаться и не верить, что с тобой уже начали происходить изменения. И тебе не составит труда вспомнить, что именно тревожит тебя в семейной жизни, что бы ты хотел в ней изменить. (При этом ставлю якорь). И ты можешь вспомнить моменты, которые не нравятся тебе, и это не помешает тебе увидеть эту картину ярче, контрастнее (мой друг— визуал), и в то же время ты видишь эту картину целиком». По лицу приятеля я понял, что он погрузился в тревожащие его воспоминания: характерно нахмурил брови, дыхание стало прерывистым, руки сжались в кулаки, лицо «окаменело». Я закрепил это, а затем вывел друга в нейтральное состояние, рассказав анекдот:

«Две собаки сидят в клинике. Одна у другой спрашивает:

— Что такое рефлекс Павлова?

Вторая отвечает:

— Видишь — лампочка, вот как она загорится, нам чуваки в белых халатах пожрать принесут.»

Я перевел его в другое состояние и проделал то же самое, что и Павлов с собаками, но закрепив при этом позитивное состояние.

После пятиминутного сеанса я попросил его вернуться к первым событиям; он захохотал, вспоминая прошлые семейные проблемы. Но его сознательное отношение к тому, что произошло, пока не изменилось: приятель так же скептически относился к моим действиям, не веря в изменения, которые с ним могут произойти.

И я подумал: «А почему бы не закрепить изменения и на сознательном уровне?». Тогда я взял с полки книжку и сказал ему: «Я буду читать, а ты сиди и слушай, и мне совсем не обязательно знать, что ты будешь думать по поводу услышанного».

Пигмалион

«Когда-то жил на острове Кипр замечательный скульптор, которого звали Пигмалион. Он решил полностью посвятить себя искусству, потому что не смог найти женщины, которая соответствовала бы его идеалу красоты. Вскоре у него в мастерской появился кусок белого мрамора, и он изваял из него прекрасную женщину, воплощавшую все, что он считал красивым. Пигмалион был так поражен красотой своего собственного творения, что вознес молитву Афродите с просьбой помочь ему найти женщину, которая была бы так же красива, как и его статуя. Но Афродита поняла, что только статуя может подойти Пигмалиону, и поэтому она вдохнула жизнь в ту, к которой Пигмалион так стремился. Пигмалион назвал ее Галатеей и женился на ней, на своем собственном создании».

Конечно, не только у Пигмалиона есть стандарты и верования относительно того, что красиво, а что нет. Верования возникают по-разному, но у всех они есть: о том, что красиво, умно, какое поведение адекватно, какие цели полезны и т. д. Никто из нас не может думать, говорить или действовать на пустом месте. Всегда в мире будут некие возможности, которые человек будет как-то выделять (даже человек, который считает, что нужно быть «открытым для всего», выделяет возможность быть открытым только для определенных вещей или не быть открытым для чего-то другого). И, конечно, именно различия индивидуальных стандартов или верований делают каждого из нас в какой-то степени уникальным.