Дэвид Брукс - Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

Я хочу показать, как выглядит эта подсознательная система, когда она полноценно работает, когда должным образом питаются привязанности и антипатии, направляющие нашу жизнь, и должным образом воспитываются эмоции. Тысячами конкретных примеров я попытаюсь проиллюстрировать, как взаимодействуют сознание и подсознание, как мудрый генерал инструктирует и выслушивает своих разведчиков. Если перефразировать сказанные по другому поводу слова Патрика Мойнихена [1] Дэниел Патрик Мойнихен ( Daniel Patrick Moynihan, 1927-2003) – известный американский социолог, дипломат и политик, автор множества политических афоризмов. , можно выразиться так: основная истина эволюции состоит в том, что подсознание важнее сознания. Основная гуманистическая истина заключается в том, что сознание может влиять на подсознание.

Я пишу эту историю, во-первых, потому, что хотя ученые из самых разнообразных областей науки высветили различные участки в темной пещере подсознания, пролили свет на разные ее углы и закоулки, бо́льшая часть их работ слишком академична. Я же попытаюсь объединить их открытия в связном и доступном повествовании.

Во-вторых, я постараюсь описать, как эти научные исследования влияют на наше понимание человеческой природы. Исследования мозга редко порождают новые философские подходы, но зато позволяют обосновать некоторые из старых. Проведенные в наши дни исследования напоминают нам о превосходстве чувств над чистым разумом, социальных связей над индивидуальным выбором, характера над IQ, органических систем над линейными и механистическими и превосходстве идеи о том, что мы обладаем множеством различных сущностей, над идеей о том, что мы обладаем единственной сущностью, единственным «я». Если выразить все эти философские премудрости простыми словами, то можно сказать, что французское Просвещение, поставившее во главу угла разум, проиграло, а английское Просвещение, поставившее во главу угла чувства, – выиграло.

В-третьих, я хочу обрисовать социальные, политические и моральные следствия этих открытий. С тех пор как Фрейд выступил со своей концепцией подсознательного, она произвела переворот в литературоведении, социальной философии и даже политическом анализе. Теперь мы располагаем более точной концепцией подсознательного. Однако новые открытия пока не оказали заметного влияния на социальную мысль.

И, наконец, я хочу попытаться что-то противопоставить определенной предвзятости нашей культуры. Сознание пишет автобиографию нашего биологического вида. Не имея понятия о том, что происходит в глубинах подсознания, сознающий себя разум приписывает себе главную роль. Он приписывает себе заслуги в решении тех задач, с которыми он на самом деле справиться не в состоянии. Он создает картину мира, в которой выдвигает на первое место те элементы, которые способен понять, и игнорирует все остальное.

В результате мы привыкли к определенной ограниченности в описаниях нашей жизни. Платон считал, что разум – цивилизованная часть мозга и мы счастливы лишь до тех пор, пока разум в состоянии подчинять себе первобытные страсти. Мыслители рационалистических школ были убеждены в том, что логика – высшая точка развития интеллекта и человечество станет свободным, когда разум окончательно победит предрассудки и суеверия. В XIX веке сознающий разум был представлен ученым, доктором Джекилом, а подсознание – варваром, мистером Хайдом.

Многие из этих доктрин утратили свою актуальность, но люди до сих пор не в состоянии видеть, как подсознательные симпатии и антипатии формируют нашу повседневную жизнь. Мы до сих пор подчиняемся решениям отборочных комиссий, которые выбирают людей по уровню IQ, а не по признаку практической грамотности. До сих пор господствуют научные направления, которые считают человека существом рациональным и стремящимся к наибольшей выгоде. Современное общество создало гигантский аппарат, культивирующий приобретение деловых навыков, но нет аппарата, помогающего овладеть нравственными и эмоциональными навыками. Детей учат справляться с массой далеких от жизни проблем, хотя самые важные решения, которые им предстоит принять, – это на ком жениться и с кем дружить, что любить и что ненавидеть, как управлять своими побуждениями. В этих делах наши дети почти полностью предоставлены самим себе. Мы отлично рассуждаем о материальных стимулах, но слабы в разговоре об эмоциях и интуиции. Мы превосходно преподаем технические навыки, но когда дело доходит до самых главных вещей, например до воспитания нашего характера, то нам почти нечего сказать.