Кай Шрайбер - Честная ложь [Почему мы продолжаем верить в то, что портит нам жизнь] [litres]

Итак, возникшая Вселенная была пустынна и безжизненна, горячая смесь из мерцающей энергии и квантовой пены, пронизанная колеблющимися ультрамикроскопическими струнами. Но и в этом современные физики отнюдь не едины. Возможно, теория струн [18]– это чепуха. Но нас такие детали мало интересуют. От Большого взрыва мы перепрыгиваем на три минуты в будущее, богатое на события. Это именно тот промежуток времени, который описывает в своей книге «Первые три минуты» [19] Вайнберг С. Первые три минуты / The First Three Minutes. – Ижевск: РХД, 2000. – 272 с. Стивен Вайнберг (известный американский физик и лауреат Нобелевской премии) и где вы сможете с увлечением прочитать то, чего не найдете здесь. Через три минуты из квантовой пены и плазмы образовались ядра атомов водорода и гелия, сама же Вселенная превратилась в своего рода огромный, раздувающийся шарик пространства-времени. Даже если к шарику привязана открытка со сведениями об отправителе, то мы ее еще не нашли.

Из носящейся внутри этого шара пространство-время материи формировались первые звезды, в которых беспорядочно клубились газовые массы. Звезды так разыгрались с атомами, что те начали распадаться и излучать энергию. В хаосе протекала термоядерная реакция, и появился свет. В порыве любви звезды притягивались друг к другу, скапливались, образуя галактики и суперкластеры, и, светясь, вращались вокруг общего центра. Под пушистым газовым облаком воспроизводилось твердое ядро, которое у более крупных и плотных звезд с шумом разлеталось в разные стороны, когда они взрывались на пике своего существования.

Суждение о том, что якобы между Землей и Марсом вокруг Солнца вращается чайник, еще долго будет справедливым только потому, что оно неопровержимо.

С нашей точки зрения, радует то, что благодаря звездным взрывам значительно позже сформировались планеты со всеми их обитателями. Поэтому сегодня есть не только такие простейшие химические элементы, как водород и гелий, но и атомы более сложных веществ, входящих в состав материала, из которого мы делаем различные емкости и при желании наполняем их водородом и гелием. Например, знаменитый дирижабль «Гинденбург» или надувные шарики в форме морского котика.

Хвала чудесным химическим элементам! Теперь у нас есть хорошие рестораны, журналы для любителей аквариумов, а также, к сожалению, модные украшения и комиссар Чиллер из сериала «Место преступления». А еще вот эта книга или прекрасный сборник рассказов о химических веществах Флориана Вернера «Гелий и “кошачье золото”». Все это стало возможным всего лишь потому, что бескорыстные звезды породили углерод, необходимый для типографской краски, а потом, став сверхновыми, пожертвовали собой, чтобы распространить его в космосе. (Только вопрос: стоило ли оно того?) По давно сложившейся традиции, печатные издания, как и другие полезные вещи, превращены в предметы, лишенные души. Все же поклонникам книжной культуры будет приятно услышать, что молодая Вселенная из кожи вон лезла, чтобы они могли листать страницы бумажных книг, а не нажимать на кнопки электронных, потому что, как известно, последние сплошь состоят из электронов, а не природных элементов. Подозрительная штуковина.

Создание замечательных химических элементов умно и замысловато, и даже похоже на прозорливое планирование. Однако не будем морочить себе голову: юная Вселенная – это механизм, и в ней не было ничего особенно хитроумного или бестолкового, рационального или иррационального. Она не изобретала ни благоразумного, ни глупого поведения.

На тот момент и само изобретательство было немыслимо, ведь что касается мышления, то здесь стоит прочерк. Парадоксальным образом тогда и прочерка-то не было. Потому что для этого необходима для начала так называемая жизнь, двигающая прогресс. Правда, ее развитие затянулось более чем на три минуты. Прежде всего потому, что без ответственной за него команды оно длится непостижимо дольше, чем при наличии таковой и регулярных совещаний.

«Непостижимо» я использую здесь в его прямом смысле: для постижения временных пространств, в пределах которых происходит развитие, мы природой не приспособлены. Наш мозг буквально не в состоянии это постичь. Временной отрезок в три минуты – не проблема, мы можем соотнести его со временем приготовления яиц на завтрак или опозданием поезда. Но три миллиарда лет? При всем недовольстве немецкими железными дорогами, даже на самых скверных участках это недостижимый показатель. Почему бы тогда сразу не три фантастиллиарда [20]Эрики Фукс? В нашем мозгу это равнозначные величины. Для того чтобы составить представление об астрономических и геологических промежутках времени, их часто сравнивают с годом и его последней долей секунды: если вся история Земли соответствует одному году, то известная нам история человечества занимает в нем примерно последнюю минуту.