Эми Ньюмарк - Куриный бульон для души. Мы сильнее наших страхов [101 история о людях, которые рискнули ради мечты] [litres]

Саутуик в штате Массачусетс – типичный маленький американский городок с одной церковью, одной аптекой и двумя светофорами. Все его жители друг друга знают – мы собирались на школьных мероприятиях, сдавали машины в ремонт одному-единственному механику и приходили друг к другу на гаражные распродажи.

Как и всегда в таких небольших сообществах, сплетни разлетались стремительно, но я старалась не совать свой нос в чужие дела. Если даже кому-то нужна была помощь, я не хотела навязываться. Мне казалось, люди совсем не обрадуются, а обидятся или разозлятся.

Но однажды я столкнулась с дилеммой из-за Фрэнка. Ему было под семьдесят, он воевал во Вьетнаме. Жена умерла от рака десять лет назад, детей у них не было. Единственным верным другом и товарищем Фрэнка была собака – немецкая овчарка по кличке Морган. Все в городе считали их неразлучными и разрешали Фрэнку заходить с собакой куда угодно. Их часто видели вместе в парикмахерской, в булочной или в аптеке. Если на улице стояла жара, то эту парочку, скорее всего, можно было найти в пруду рядом с домом Фрэнка.

Однажды я заметила, что Фрэнка давно нигде не видно. Я начала ненавязчиво расспрашивать людей в продуктовом магазине и на заправке. Оказалось, что Морган, которой было почти шестнадцать лет, заболела и ее пришлось усыпить. Я подумала, может, стоит зайти к Фрэнку, выразить свое сочувствие и спросить, все ли с ним в порядке. Но не хотела лезть не в свое дело.

Потеря единственного друга подкосила Фрэнка. Он стал мрачнее тучи, еле волочил ноги. Никто больше не слышал, чтобы он смеялся. Рубашки на нем висели, а штаны вытянулись на коленках. Душой я болела за него, но не знала, что делать. Поэтому не делала ровным счетом ничего.

В те времена я работала судебным секретарем в 24 километрах от дома в городе Спрингфилд. Как-то я обедала со своей коллегой Шэри, и она рассказала, что хочет отдать свою собаку Джекса в хорошие руки. Шэри допоздна пропадала на работе, а поблизости не было приютов, в которые можно было отводить собаку на время рабочего дня. Джексу был почти год, он был активный, резвый и игривый, и его хозяйка переживала из-за того, что он целыми днями сидит один. Хотя у нее в доме была дверца для собаки, ведущая на задний двор, иногда Джекс просто от скуки начинал безобразничать – портил мебель и грыз обои. Пока Шэри говорила, в моей голове промелькнула идея.

Фрэнку нужно было обрести смысл жизни, причину, которая заставляла бы его вставать с постели по утрам и идти завтракать. Ему нужна была новая собака. Шэри моя идея понравилась, и она согласилась встретиться с Фрэнком. Я пошла домой счастливая, уверенная в правильности своих намерений, но не уверенная в том, как набраться смелости, чтобы вмешаться в жизнь соседа. Может быть, он не захочет брать другую собаку или она будет ему в тягость. А что, если это только разбередит его раны? Дома я мерила шагами гостиную, пытаясь понять, как поступить. Что бы я ни решила, нужно было действовать очень мягко.

Каждый день Фрэнк стоял на крыльце и ждал, пока принесут почту. Зная об этом, я подгадала время так, чтобы подъехать на велосипеде к его дому как раз перед приходом почтальона. Я помахала стоящему на крыльце Фрэнку и затем без приглашения заехала во двор. Сославшись на кое-какую проблему, я попросила совета. У меня не было сомнений, что он клюнет. Это было в его духе.

Запинаясь от волнения, я наплела Фрэнку историю про подругу, у которой не получается правильно дрессировать собаку. Я спросила его, может ли он помочь. Он переминался с ноги на ногу и смотрел куда угодно, только не на меня. Казалось, сосед не в восторге от этой идеи. Мои надежды рухнули. Именно поэтому я не лезу, куда не просят, напомнила я себе. Потом он пробормотал что-то вроде того, что ему нужно подумать, и я уехала с мыслью о том, что мне удалось заронить в него семя сомнения.

Через несколько дней я как бы случайно столкнулась с Фрэнком в кофейне и пустила в ход свое второе секретное оружие – фотографию Джекса. Дав карточку ему в руки, я пожаловалась Фрэнку, что этому симпатяге приходится по шестнадцать часов сидеть взаперти в маленькой квартирке. Эта была неправда: мне пришлось сильно преувеличить, но отступать было уже нельзя. Когда Фрэнк увидел, что Джекс – немецкая овчарка, как и Морган, его взгляд смягчился. Он прикусил нижнюю губу, задумавшись, а я тихонько взяла свой кофе и ушла. Фотографию я «забыла» забрать.