Геральд Хютер - Спасите игру! Ведь жизнь — это не просто функция

По этой причине создатели произведений искусства всегда привязаны к тому, что должно проявиться в их работе. Они принимают исходящий от этого «чего-то» вызов. И то, что они создают, служит ответом на этот вызов. Пример: поэта глубоко трогает весенняя ночь. Настроение этой ночи обращается к нему с побуждением, выдвигает перед ним требование. Под их влиянием он берёт карандаш и блокнот и пишет несколько строчек, которыми он даёт ответ тому, что к нему обращается. В этом смысле его искусство можно назвать как требователь ным, так и претенциоз ным — как и любое настоящее искусство. Вместе с тем оно ответ ственно, поскольку поэт ощущает свою ответственность за то, чтобы своей поэзией дать ответ тому, что обращается к нему с требованием. Одним словом, его поэтическое творчество — это диалогическое событие , игра, разыгрывающаяся между поэтом и тем аспектом действительности, который он выражает в слове. То же самое происходит с художником, дающим ответ при помощи красок и форм, или с музыкантом, который отвечает на то, что глубоко его трогает, своими сочинениями. Обобщая, можно сказать: искусство — это совместная игра, в процессе которой проявляется нечто. И это не продукт, не запланированный output производительного процесса, не достигнутая цель инструментального действия. Оно совсем иного рода. Но что же это?

Гадамер называет такой продукт, результат художественной игры, «формой», или «образованием» (Gebilde): это нечто своеобразное, в чём игра «полностью высказывает себя в единстве своего процесса» [104] Gadamer: Wahrheit und Methode, S. 118. . Но высказывание произведения искусства не монолог, в котором художник (или художник/творец собственной жизни) производит и продвигает свой продукт. Скорее, это диалогическое событие, общение, в процессе которого художник и произведение вступают в игру друг с другом, так что ход за ходом, мазок за мазком, предложение за предложением постепенно проявляется нечто, исполненное смысла и достойное бытия. Художника делает художником не тот факт, что он производит некий продукт, на который может сослаться как на свидетельство своего профессионализма, а то, что он способен вступить в творческую игру со своим произведением, и играть до тех пор, пока на свет не явится нечто существенное. В случае с поэтом это можно описать так: он переживает наяву неповторимое вечернее настроение. Он подвергается его воздействию и подбирает подходящие для его выражения слова. Он и так, и эдак попробует, то сотрёт, то зачеркнёт, то переправит, вновь и вновь смотрит, что получается, он старается уловить настроение. Так он и колеблется то туда, то сюда, пока не наступает магический момент понимания: вот оно! В это мгновение он находит свою игру, и то, что захотело или должно было проявиться посредством его слов, находит выражение в речи. Поэтическая игра сыграна — и сыграна удачно. Теперь в слове выражено нечто такое, что никогда не нашло бы словесного выражения, если бы не игра поэта. Художник вступил в игру с настроением весеннего вечера, при этом образовалось прекрасное стихотворение — форма, сложившаяся в процессе игры поэта, слова и того вечернего настроения, которое, как живое Ты, говорило с творцом.

Но что же образуется, что возникает в той творческой игре, которую мы называем искусством жизни? Так ведь это мы сами. Как художники жизни, мы располагаем игровым пространством и игровым временем, которые делим с другими. Мы показываем себя, но не в смысле самодемонстрации (это было бы как раз технически-инструментальным пониманием искусства жизни в духе Ницше). Мы проявляем себя, в игровом взаимодействии делясь с другими тем «образованием», той «формой», которая и есть мы сами, или, выражаясь точнее, когда мы в игровом взаимодействии вообще становимся «формами», когда оживает наш образ, — а ведь «живыми образами» называл Шиллер прекрасные произведения искусства.

В первую очередь в этом многостороннем диалоге, в игровом взаимодействии искусства жизни выявляется, кто есть мы сами. Не в нашей воле, не в наших фантазиях, а в том, как нам удаётся развивать и проявлять себя. В творческом сотрудничестве, в совместной игре, в диалогическом взаимодействии, когда не делаем партнёров инструментами для достижения наших целей, не соперничаем с ними как с конкурентами, а безоглядно раскрываемся перед ними и признаём в них равных творческих партнёров — тогда только мы и становимся теми, кем могли бы стать.