Таня Танк: В постели с абьюзером. Любовь, идентичная натуральной

В кафе он не спрашивает, что вы хотите, а сам заказывает для вас блюда. Или он забирает у вас паспорт, а потом оказывается, что он каким-то образом без вас подал заявление в ЗАГС (случай из жизни). Но вместо того, чтобы содрогнуться от такого тотального контроля, мы таем: «Вот это настоящий мужик! Не мелет языком, а решил и сделал! А мне ни о чем не надо думать. С ним я буду как за каменной стеной!»

При этом смутно вас может коробить от того, что вас началят и строят – как Наде Шевелевой не нравится то, что Ипполит нападает на нее за «безалаберность» и «непутевость», то и дело вынуждая оправдываться. Но мужик-то в целом «серьезный», «положительный» – и она до поры до времени пытается задобрить его, найти подходы…

Еще один веский плюс такого типажа в наших глазах – он «однолюб». Ну да, у него может быть развод за плечами (жена обычно «гуляла»), но число его секс-партнеров не идет на десятки и сотни. «Будет верным», – думаем мы. Ага, убийственно верным, как Хитклифф – Кэти. Он не успокоился, пока «любимая» не умерла. 7. Он меня ненавидел, а потом полюбил

«У нас все началось не так, как вы пишете в своих книгах. Он меня задевал и высмеивал, а потом после одного корпоратива вдруг поехал провожать, и у нас закрутились отношения. Оказалось, что его плохое отношение было попыткой обратить на себя мое внимание…»

Видимо, вы читали первую версию моей книги, и там я действительно не упомянула о раскладе, когда деструктивные отношения начинаются не с Обольщения, а с явного выражения ненависти. Но в последней версии книги «Бойся, я с тобой» (Издательство «АСТ», 2017) вы можете прочитать и об этом. Немало историй с таким «нестандартным» началом опубликовано и в моем блоге в «Живом Журнале».

Действительно, иногда «роману» с агрессором предшествует… вражда. Вспомним Филиппа дю Плесси и Анжелику, Илью и Тосю из фильма «Девчата». Нападая на вас, агрессор выявляет ваши уязвимости, тестирует, как вы реагируете на разные виды насилия и в принципе на насилие.

По большей части это происходит неосознанно, планов на ваш счет он может не вынашивать. Но вы его почему-то «бесите». Так обычно выражает себя нарциссическая зависть и (или) нарциссический стыд . То есть, сами того не подозревая, вы уязвили нарцисса – как, например, Тося сильно ударила по чувству грандиозности Ильи, прилюдно отказавшись с ним танцевать, да еще и высказав претензии к его манерам. Впрочем, иногда агрессор совершенно осознанно начинает с оскорблений, чтобы эмоционально раскачать жертву.

Заход с ненависти особенно опасен, поскольку может очень быстро вызвать стокгольмский синдром . То есть, малейшее потепление со стороны гонителя – и вы уже невероятно признательны ему и думаете, что «на самом деле он неплохой» и что он осознал, что зря с вами так, ведь вы хорошая. От этого до бурной влюбленности – полшага.

Вообще, чем травматичнее абьюз , чем опаснее положение жертвы и… чем «ласковее» насильник после насилия – тем быстрее формируется у нее стокгольмский синдром . В наиболее махровой своей разновидности. Вот фрагмент из разговора Тома Сойера и Гека Финна: «Разбойники женщин держат в плену, а убивать не убивают. Отбираешь у них часы, вещи – только разговаривать надо вежливо и снимать шляпу. Ну, женщины в тебя сразу влюбляются, а когда поживут в пещере недельку-другую, то перестанут плакать, и вообще их оттуда уже не выживешь. Если их выгнать, они повертятся и придут обратно».

Видите, как работает механизм? Насилуй, но… снимай шляпу. Вот почему так крепки связки «барышня и хулиган».

Сюжет из сериала «Екатерина. Самозванцы». Психопат Емельян Пугачев на глазах у жены вешает ее мужа-военного, который отказывается присягнуть проходимцу. Обезумевшая женщина смачно плюет в бандитскую рожу, Пугачев жестоко насилует ее. А на другой день мы видим, что Татьяна – новая любимая жена Пугачева. Она провожает его «на работу», собирает перекус с собой, обнимает и просит поскорее возвращаться. Кровь стынет в жилах, когда наблюдаешь такие метаморфозы…

Сюжет из «Ночного портье» – та же история. Узница концлагеря Лючия балансирует на грани физического выживания. Сохранить ей жизнь или отнять ее – безраздельное право ее насильника Макса. От этого адского диссонанса психику Лючии корежит, и она «влюбляется» в него.

Стокгольмский синдром – психологический механизм, с помощью которого природа защищает нас от непосильной психотравмы и помогает нам выжить физически. Но если у Лючии и Татьяны не было выбора, кроме как «полюбить» своих насильников, у большинства из нас этот выбор есть. Поэтому, зная о такой штуке, как стокгольмский синдром , не допускайте, чтобы он у вас сформировался.