Нектарий Морозов - Таинство длиною в жизнь. Как найти свою любовь и семейное счастье

Да, бывают люди болезненно-мнительные, которые любое состояние своего супруга или супруги, будь то болезнь, усталость или стресс, будут трактовать как признак измены. Но это уже другая патология отношений, которую надо врачевать тщательно и кропотливо.

В церковном праве измена — один из нескольких поводов, когда брак, в том числе венчанный, может быть расторгнут. Возникает закономерный вопрос: должен ли виновник измены, который украл у другого чистоту семейной жизни, обязательно признаться в содеянном?

Не решусь давать ответ на этот вопрос в общем. И не всегда решусь дать его даже в конкретной ситуации. Бывает, что нужно сказать правду, и эта правда должна послужить основанием для благого изменения в жизни двоих людей. Но очень часто подобное признание может окончательно расколоть то, что от семьи еще остается.

Совершенно естественно каяться перед Богом и говорить об измене на исповеди. Это однозначно так. Вот пример, который описывает авва Дорофей. Один брат спросил старца, надо ли говорить другому брату о том, что в сердце имеешь против него. Старец уточнил, догадывается ли тот брат об этом, и, услышав, что не догадывается, ответил: «Тогда не говори, потому что этим внесешь в его сердце смущение, разлад и лишишь его внутреннего мира. Сам борись с тем, что есть в твоем сердце, а брата не надо смущать». Понятно, что ситуация с изменой иная, но суть та же: признание может оказаться не по силам второму супругу.

Сегодня намного чаще, чем бывало раньше, люди изменяют не потому, что больше не любят мужа или жену, а по совокупности каких-то внутренних причин. Как машина, за которой не следят, разлаживается: и тормоза отказывают, и аккумулятор садится, и колесо отваливается. Когда человек не следит за своей внутренней жизнью, в нем также начинает что-то разваливаться. И результатом этого развала подчас становится измена. При этом человек может искренне любить своего супруга или супругу, может оплакивать свой грех или страдать, считая случившееся страшной ошибкой. Отношение к такой измене должно быть несколько иным.

Конечно, можно возразить: как же так, ведь между людьми будет оставаться неправда? Нет, неправда ликвидирована. Если человек раскаялся перед Богом и дал слово, что больше измены не повторит, то и неправды больше нет. Точно так же, как со всеми остальными нашими грехами, за которые мы просим прощения у Бога. Если мы не хотим повторять их, ведем борьбу с тем, что в нас эти грехи рождало, то Господь не помянет нам неправды. И не надо ее упоминать в семейной жизни, потому что может случиться так, что второй супруг не выдержит удара, узнав об измене, и два по-настоящему любящих друг друга человека расстанутся. А ведь может так статься, что ближе у них никого в жизни не будет. Тот же авва Дорофей учит: когда предлежит тебе два зла — выбирай меньшее, когда предлежит два блага — выбирай большее. И если в подобной ситуации меньшим злом станет промолчать, то надо промолчать.

Другое дело, когда измена продолжается. Тогда это действительно неправда, присутствующая в семейной жизни. Но и тут главная задача заключается не в том, чтобы признаться, а в том, чтобы эту ложь ликвидировать. Что требуется от нас на исповеди? Чтобы мы рассказали о грехе или чтобы оставили его? Да, безусловно, мы должны о нем рассказать, но самое главное — его оставить. В конечном счете, что лучше: без конца каяться в каком-то грехе и не оставлять его или оставить его и не покаяться?

Безусловно, сердечное раскаяние важно, но еще важнее оставление греха. Мы можем видеть в истории Церкви и в житиях святых немало моментов, когда грешники становились святыми, принеся покаяние Богу не на исповеди, а непосредственным образом изменив свою жизнь, обратившись от пути погибели к пути добродетели. Например, хорошо всем известная преподобная Мария Египетская. Вот она только что плыла в Иерусалим, на корабле, как сказано, грешила со всеми, с кем только можно, вот она, сойдя на землю, вместе с этими людьми устремилась в храм, но не смогла туда войти. Мгновенное перерождение, покаяние в сердце перед Богом, обет Божией Матери отказаться от прежней жизни, причастие — и вот она уже в Иорданской пустыне. Об исповеди нет ни слова. Зато мы видим глубочайшее внутреннее перерождение и переход от греха к святости.

Поэтому, когда мы рассуждаем, обязательно ли человек должен признаться в своей измене и будет ли честно умолчать о ней, нужно помнить, что любовь превыше всего. Мы должны помнить, что буква убивает, а дух животворит, что Господь хочет милости, а не жертвы. Если между людьми есть любовь, главное — помочь этой любви, послужить ее сохранению. То, что делается по любви и ради любви, всегда выше того, что делается ради исполнения узко понимаемого закона. И если человек чего-то не говорит не потому, что хочет избежать ответственности, не потому, что так проще, а чтобы оградить любовь, которая для него драгоценнее всего, я считаю, что это будет оправданным.