Роберт Уокер - С широко открытыми глазами

В 2015 году кто-то приклеил к памятнику розовый лист бумаги, который стал своего рода комментарием. На листе было написано: «Этот дом был также местом рабства. Среди тех, кто находился в рабстве в этом здании: Титус, Венера, Джуба, Била». Титус, Венера, Джуба и Била были слугами, которые принадлежали нескольким президентам Гарварда, упомянутым на памятнике сразу над розовым листом. Эта акция оказалась результатом деятельности проекта «Гарвард и рабство», который возник на основе семинара, где студенты исследовали обойденную вниманием тему роли рабства в наследии университета.

«По мере того как дебаты об институционной роли истории развернулись среди студентов по всей стране, — сообщило онлайн-издание Atlas Obscura в эти дни, — подписи к памятникам стали одним из способов, позволившим студентам прокомментировать выбор высшей школы, кого почтить памятью, не отвергая его. Студенты как в Университете Миссури, так и в Колледже Вильгельма и Марии в Вирджинии обклеили статуи Томаса Джефферсона стикерами, на которых отметили некоторые из его не таких уж достойных деяний».

Неважно, протест это или попытка просвещения, подобные подписи дают новый фильтр, через который вы можете воспринимать мир. Какой знакомый вам памятник или исторический объект рассказывает некую историю, но не открывает всю правду? Что можно добавить, чтобы и другие об этом узнали? Когда вы встречаете новые памятники и достопримечательности, какими вопросами вы задаетесь, чтобы узнать, что могло быть скрыто или, по крайней мере, упущено?

Более чем год спустя после акции с розовым листком Гарвард повесил на дом Уодсворта официальную табличку, в которой перечислены те четыре раба, и комментарий стал частью официальной истории.

НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД мой друг Боб Сафиан написал для журнала The American Lawyer, где мы оба тогда работали, печальную статью об убийстве своей двоюродной сестры. Они с сестрой были близки, и Боб тяжело переживал ее смерть. Однажды он посетил место преступления, и его поразило, что там не осталось ничего, что бы поведало об ужасном значении этого места.

Он задумался об альтернативном мире, в котором бы каждое место убийства было навсегда помечено каким-либо образом, например мемориальной доской, чтобы сохранить память о том, что тут произошло и кого мы утратили.

Это эссе я запомнил надолго.

Что-то от идеи Боба я нахожу в старой кампании за установку «призрачных велосипедов» — велосипедов, покрашенных в белый цвет, — в качестве придорожных памятников на перекрестках и в других местах, где автомобилисты сбивали велосипедистов. Недавно благодаря работе художницы из Филадельфии Лили Гудспид мне снова вспомнилась эта идея.

Она задумала проект под названием «Мемориальная доска будущего». Идея состоит в том, чтобы подойти к мемориальным табличкам нестандартным образом. «Традиционные металлические доски дорого стоят, должны отвечать требованиям значимости и рассказывать об умерших людях». Гудспид изготовила «водонепроницаемые наклейки», внешне напоминающие мемориальные таблички, и показала, что «существует возможность переосмыслить ограничивающие критерии».

Эти «таблички-наклейки» фиксируют некие скромные моменты личной значимости и повседневного чуда.

На одной написано: «Дерек Б. шел по Дикинсон-стрит в июле 2017 года и увидел женщину, которая открыла дверь, бросила две трети хотдога (с горчицей и кетчупом) в этот телефонный столб и закрыла дверь. Дерек недоумевает».

Другие таблички рассказывают, например, о том, как сбежавшая свинья устроила переполох в аптеке, или о парке, где несколько друзей расстались со своими любимыми.

Я до сих пор вспоминаю эссе Боба и размышляю о том, какие тайные истории может рассказать любая улица. Проект Гудспид дает еще одну возможность подумать о том же самом, посещая знакомые места, которые имеют для меня какое-то особое значение: вот скамейка в парке, где я сидел, когда узнал, что получил работу; вот козырек, под которым я стоял, когда попрощался с кем-то навсегда; вот отрезок сельской дороги, где я упал с велосипеда и сломал руку.

Мне не нужны таблички, чтобы отметить эти места. Но когда я снова там оказываюсь, то люблю остановиться и подумать, что бы я мог написать на одной из них.