Ольга Валяева - Предназначение быть мамой

Я видела разных деток: и обычных, и особенных, и из состоятельных семей, и из малообеспеченных. Детей разных стран и народностей. Разных стран мира. И часто мне казалось, что дети ведут себя очень жестоко. В разной степени. Они не одобряют тех, кто от них отличается. Придумывают клички, дразнят тех, кто не может им ответить. Отбирают у малышей игрушки, дерутся…

При этом я точно знаю, что внутри мы все одинаковы — мы хотим и умеем любить с раннего детства. Но вот ведем мы себя по-разному. В силу воспитания, привычек, норм общества… Всегда казалось, что детская жестокость — это естественно, что это норма для детишек. Я помню и свой детский сад, где всех, кто отличался от толпы, мучили. Дразнили, били, обижали. В школе это продолжалось. На площадках усугублялось. Так, однажды дети постарше сбросили меня с горки. Потому что я — девочка, а горка — только для мальчиков. Мне было лет шесть. Я также помню, как доставали мою подругу, которая была чуть крупнее остальных деток, — и сколько комплексов в ней это порождало. Или одноклассницу, которую за высокий рост обзывали «Палкой». Обзывали тех, кто носил очки, тех, кто стеснялся, тех, кто заикался…

Клички были и у учителей: «Страус», «Очкастая», «Жирная», «Крыса»… Добрые такие прозвища. Хотя были и те, кого мы уважали, кого любили. Мы чувствовали от них заботу и любовь — и тянулись к ним. Но таких было очень мало… И я всегда думала, что это норма. Что так ведут себя все дети — всех стран. Я ведь видела такое и в Италии, где итальянские малыши смеются над иностранцами. И на Шри-Ланке, где дети шепчутся за спиной друг друга. И в Китае — где у многих даже в пять лет слишком серьезное и жесткое выражение лица.

Но в одном месте я всегда с радостью иду на площадку. И наши дети тоже с радостью бегут туда. Потому что на этой площадке другая обстановка: на ней как будто дети с других планет. Это дети из вайшнавских семей. Но пусть вас это не смущает: разговор не о религии, а о воспитании. Наверняка нечто похожее можно найти и в христианских (истинно верующих) семьях, и в мусульманских, и в буддийских. Просто мне такое пока нигде больше не встречалось. Особенно в такой концентрации.

Что в них особенного? О чем они общаются? О Боге. О чем они смотрят мультфильмы? О Боге. О чем их игры? О Боге. Вот, сзади меня идут две дамы лет семи-восьми. Говорю «дамы», потому что одеты они в прекрасные длинные платья, их длинные косы уложены вокруг головы и прикрыты платком. О чем же они так эмоционально беседуют?

— Ну как ты не понимаешь, мы же души! Мы не тела, мы вечные! И мы все принадлежим Богу!

— Но ведь и мама тоже, мама ведь тоже Богу принадлежит!

Они играют и в обычные детские игры. Без агрессии и насилия. Без особых соревнований. Например, в прятки или салки. В футбол — без счета. Иной раз они нарисуют не только Господа, но и кошечку с собачкой. Они также играют в «Выше ноги от земли» и в какую-то «Сову» — к своему стыду, такой игры не знаю.

Девочки — почти все — в длинных юбках. С младенчества. И это не мешает им ни бегать, ни лазить. Даже наоборот: в длинной юбке не страшно залезть на самый верх — никто ничего не увидит. Так они привыкают, что в юбке можно делать все. С младых ногтей. Они учатся и носить украшения, и надевать сари — я была просто без ума от одной трехлетней леди в голубом сари. Настолько умеючи она драпирует складки и придерживает подол, надевает платок… В три года! Ее руки раскрашены хной, а не лаком для ногтей.

Почти все детки — вегетарианцы с рождения. Может быть, поэтому нет места агрессии в их играх? Поэтому нет драк и ссор? Конечно, они плачут — когда кто-то упадет или малыши не поделят игрушку. Они не всегда находят общий язык — но почему-то в этом нет жестокости. Нет этого стремления высмеять всех, кто не такой, как они. Нет постоянного рева и разборок. Хотя детей на площадке очень много: несколько сотен, если не больше, тем более что они постоянно меняются, одни уходят, другие приходят…

Еще один диалог — двух мальчиков лет десяти:

— А ты кем будешь, когда вырастешь?

— Я буду людям служить. Помогать им, чтобы мир лучше становился. А то ведь Кали-юга, день ото дня все труднее и труднее жить. Люди уже голые по улицам ходят, пьют.

— А я буду с алкоголизмом бороться. Чтобы люди осознаннее были, буду рассказывать всем правду.

Почему-то ни один из них не сказал о том, что будет работать там, где больше платят. Или там, где престижнее. Или там, куда папа отправит. Это так отличается от разговоров на обычной площадке — про зарплаты и машины…