Ганс Айзенк - Эксперимент. Самые жестокие исследования в психологии

Одна из первых попыток выйти за узкие границы лабораторных исследований в надежде на новые открытия была предпринята в самом конце прошлого века немецким психологом Хуго Мюнстербергом. Он заинтересовался тем, насколько психология приложима к даче показаний в суде, и именно его работа впервые вскрыла то, что свидетельские показания зачастую оказываются очень ненадежными. Мюнстерберга беспокоила возможность того, что невинные люди получают тюремный срок исключительно на основе показаний одного или нескольких свидетелей, которых могла подвести память.

Несколько случаев, очевидно, ошибочного опознания были рассмотрены недавно в британском телевизионном сериале «Несовершенное правосудие». В некоторых из этих случаев было убедительно продемонстрировано, что невинные люди были посажены за решетку из-за неточных свидетельских показаний.

Несколько удивляет, если принять во внимание неоценимое значение проделанной работы, что плоды изучения психологами сложностей, сопряженных с показаниями свидетелей, оказали очень мало влияния на критерии рассмотрения свидетельских показаний в качестве доказательств. Мы считаем, что психологи могли бы оказать неоценимую помощь. Как бы то ни было, в своем докладе о свидетельских показаниях в судебных слушаниях, опубликованном в 1976 году, Девлин рассматривал то, насколько психологические исследования проливают свет на такие проблемы: «Нам было продемонстрировано, что между академическими исследованиями возможностей человеческого интеллекта и требованиями судебной практики существует пропасть и что еще не достигнут тот этап, когда заключения психологических исследований достаточно широко приняты в обществе или приспособлены к потребностям судебной системы, чтобы они стали основанием для изменений судебной практики». Даже сегодня судебная система продолжает приводить аргументы из доклада Девлина.

Давайте рассмотрим природу процессов восприятия и памяти, которые являются основой свидетельских показаний. Принято думать, что восприятие и память представляют собой процессы копирования, другими словами, что человеческий мозг обращается с богатством чувственной информации, поступающей в него из внешнего мира, так же, как магнитофоны и кинокамеры, которые выдают записи звуков и визуальных событий, способные сохраняться в неизменном виде максимально длительное время. Потому неспособность свидетеля припомнить детали произошедшего могут относить на счет его нежелания или недостаточных усилий. Вероятно, не будет преувеличением сказать, что это взгляд многих, если не большинства тех, кто работает в судебной сфере.

Однако большинство психологов считает, что крайне ошибочно рассматривать восприятие и память как простые копии внешнего мира. Они склонны рассматривать восприятие как активный и творческий процесс, зависящий не только от идущей из внешнего мира информации, но и личностных установок, убеждений и мотивов.

Наиболее очевидное следствие этой теории заключается в том, что нередко вероятны систематические, хотя и не сознательные, искажения восприятия. На бытовом уровне представление о том, что люди часто видят то, что хотят увидеть, а не то, что происходит в действительности, может находить подтверждение каждую субботу во время футбольного матча. Назначение пенальти в пользу одной команды воспринимается как справедливое и оправданное болельщиками этой команды, но как вопиющая несправедливость болельщиками другой команды. В рефери видят либо замечательного судью, либо недоноска, заслуживающего того, чтобы его отправили «на мыло»!

Элизабет Лофтус и Джон Пальмер из Вашингтонского университета захотели выяснить, может ли память свидетелей также подвергаться искажениям информацией, получаемой после происшествия или преступления. Чтобы исследовать этот вопрос, они провели два эксперимента. В первом эксперименте испытуемым показывали семь разных фильмов, в каждом из которых демонстрировалась дорожно-транспортная авария, а затем предлагали ответить на несколько вопросов о каждом из происшествий. Те, кому был задан вопрос: «С какой скоростью ехали машины, когда они врезались друг в друга?», — регулярно оценивали скорость машин как более высокую, чем те, кому задавался тот же вопрос, но с заменой слова «врезались» словами «столкнулись», «соприкоснулись», «ударились» или «наехали». В самом деле, в среднем скорость оценивалась примерно на 10 миль в час выше, когда использовалось слово «врезались», чем когда использовалось слово «соприкоснулись». Реальная же скорость движения машин почти не имела никакого значения для оценки скорости. Средняя оценка составляла 38 миль в час, когда машины сталкивались со скоростью в 40 миль в час, и 38 миль в час, когда машины сталкивались со скоростью 20 миль в час!