Владимир Долохов - Курс начинающего волшебника

В рамках модели планетария понятия эгоизма и альтруизма сливаются в одно: мне выгодно транслировать благо, творить добро моим проекциям, в этом — мой «шкурный» интерес.

Личности напичканы нашим опытом, знанием мира, жизненными устремлениями, мыслями и отличаются друг от друга. Следовательно, первый экран является трафареткой, которая определяет картину на втором экране. Каждый по-своему видит, но только то, что пропускает фильтр первого экрана. Личность представляет существенное отличие от универсальной проекции, которую транслирует Симорон. Симорон один на всех. На каком этапе искажается универсальная информация, которую он дает? На личностном экране.

Пример такого первоэкранного искажения описан в романе К. Саймака «Обмен разумом». Герой путешествовал по разным мирам, перемещая сознание в черепную коробку инопланетян. Погуляв достаточно много, он возвратился на Землю. Дырочки на его первоэкранном фильтре оказались основательно запечатаны впечатлениями, которые он приобрел в других мирах. Наслаждаясь видом стада, идущего на водопой, он так и не понял, что любуется на стадо крыс.

Мы сплошь да рядом смотрим на крыс, а видим в них овечек, или наоборот. Вот что представляет собой загрязненный нашим мирским опытом, «знанием», первоэкранный фильтр. И то, чем мы его засоряем, то и увидим на втором экране. Если мой жизненный опыт построен в основном на болевых ощущениях, то я страдаю, я болею. И во внешней среде я увижу ту же картину, которую наблюдаю в себе. Вне себя я буду замечать больных людей, картины разрушения, все, что связано с болевыми ощущениями. Я буду непроизвольно видеть болезни там, где их в помине нет. Если я пострадал оттого, что мне наносили удары, то я буду ожидать повторения этого «удовольствия». И, глядя на других, буду высматривать в них потенциальных бандитов, буду как бы притягивать их.

У одного симорониста был эпизод в жизни, когда на него напали и сильно избили. Он месяц ходил с железной палкой, завернутой в газету, чтобы никто не заметил. Он ждал следующего нападения. Он вольно или невольно представлял себе, хотел видеть продолжение ситуации, которая на первом экране у него была нарисована.

Если я засорен страхом, я увижу на втором экране опасность, идущую от других, либо увижу других, которые одержимы опасностью. Хотя, скорее всего, мое воображение само рисует эти картины.

Итак, я лично ответственен за то, что происходит в поле моего зрения. И если вне меня картинка не соответствует моим ожиданиям — что-то разрушительное, какая-то беда, несчастье, — то кто это мог сделать, кроме меня? «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». Поскольку я это сделал, я могу это исправить. Поэтому симоронист, прежде всего, пытается перестать играть в игру под названием «Кто виноват?», в которую играет почти все человечество.

На начальной стадии системы Симорон изучаются простейшие способы коррекции внешней среды как зеркала, отражающего меня — личность. Если я корректирую то, что находится вне меня, то, само собой разумеется, что я исправляю себя. Если я вижу вне себя болезнь, это как бы укрупненное изображение того, что гнездится во мне. Потому что породить болезнь мог только я, протранслировав ее на второй экран, пропустив ее через несовершенную дырочку. Я в себе, быть может, не заметил эту болезнь, так как она едва зарождается. Я еще не знаю, что мне предстоят радости, но я вижу, как кто-то радуется. Стало быть, во мне зарождается радость, и второй экран сообщает об этом.

Картины на втором экране для меня как для личности являются предупреждающими сигналами о том, что может со мною случиться через некоторое время. Глядя на них, я заблаговременно распознаю, что меня ожидает через минуту, через секунду. Я работаю с картинами на втором экране, порожденными мною, как с предупреждающими сигналами. Это одно из наиболее существенных наблюдений симоронской школы.