Николай Преображенский - Анти-Зеланд или На халяву и уксус сладкий

— Разве он имел в виду — осталось в буквальном смысле? Или он хотел сказать…

— Он всегда говорил точно то, что хотел сказать. Когда он говорил, что свет имеет вес, он имел в виду, что свет, падающий на пшеничное поле, весит несколько тонн. И теперь мы знаем — измерили, — что это так. Он имел в виду, что чудовищную энергию, которая по теории связывает атомы вместе, можно высвободить в одном невообразимом взрыве. И действительно можно, и этот факт коренным образом повлиял на судьбы человечества.

И в отношении времени он сказал именно то, что хотел сказать: что прошлое там, за изгибами и поворотами, действительно существует. Оно там на самом деле есть… — Секунд десять Данцигер молчал, вертя в пальцах красную полоску целлофана.

Потом взглянул на меня и сказал просто: — Я физик-теоретик, до недавнего времени преподавал в Гарвардском университете. И мое небольшое дополнение к великой теории Эйнштейна состоит в том, что человек может и должен суметь сойти с лодки на берег. И пешком пройти вспять к одному из поворотов, оставленных позади…»

Надо сказать, что главному герою это удалось. Он убедился в том, что прошлое действительно «осталось», а не исчезло!

Как же ему это удалось?

Вот как рассказывает об этом сам Саймон Морли — так звали главного героя романа известного американского фантаста.

«Мы привязаны к своему времени, говорил доктор Данцигер, бесчисленными нитями, бесчисленными вещами, которые и составляют настоящее, — автомобилями, телевизорами, самолетами, вкусом кока-колы. И бесконечным количеством мелочей, которые и составляют для каждого из нас «сегодня» и «сейчас».

Так вот, продолжал он, изучите прошлое в поисках таких же повседневных деталей. Читайте газеты, журналы, книги определенной эпохи. Одевайтесь и живите так, как полагалось в ту пору, думайте о том, о чем было принято думать, почувствуйте себя не «сейчас», а «тогда». Затем найдите место, неизменное в обоих временах, — «калитку», по определению доктора Данцигера. Поселитесь в том месте, что существовало и в избранной вами эпохе, одевайтесь, питайтесь и думайте соответственно — и нити, привязывающие вас к настоящему, постепенно начнут слабеть. Теперь сотрите в себе саму память об этих нитях с помощью самогипноза. Пусть в сознании всплывут и заполнят его знания о времени, которого вы стремитесь достичь.

И тут-то, используя «калитку», существующую в обоих временах, вы сможете — не наверняка, но вдруг да сможете — очутиться в ином, прошедшем веке.

Нас, кандидатов в путешественники во времени, отбирали и тренировали самым тщательным образом. И тем не менее большинство из нас потерпело неудачу. Старались изо всех сил — и не сумели. Мне, одному из очень немногих, это удалось.»

Говоря другими словами, герой просто «вживается» в прошлое, и происходит физическая транспортация. Можно назвать это мысленным усилием, можно — в соответствии с нынешней терминологией — «излучением мысленной энергии, которое индуцирует материальную реализацию варианта».

Пока мы не вернулись опять к «принципиально иной модели мира», хочу сказать — для тех, кто этого не знал, — что это был отрывок из романа Джека Финнея «Меж двух времен». И пояснение Саймона Морли из продолжения — «Меж трех времен». Если вы еще не прочитали эти книги — найдите, не пожалеете! Может быть, их и трудно найти в «бумажном» варианте, но в электронных библиотеках они есть. Написаны они так, что постепенно начинаешь верить во все происходящее. И начинаешь думать — забывая о том, что это фантастика, — что и твое собственное прошлое тоже не исчезло, а осталось. И в него тоже можно вернуться…

Честно вам признаюсь, что, читая Д. Финнея, я все время забывал о том, что это фантастика. И воспринимал все описанное автором так, как будто это возможно — и существует на самом деле.

И совершенно противоположный случай — когда я читал описание «принципиально иной модели мира» в книге В. Зеланда, я воспринимал все изложенное автором как фантастику. Как нечто невозможное и несуществующее. Хотя научное описание предложенной модели мира должно, казалось бы, убеждать в обратном.

Может быть, к адекватному восприятию предложенной модели готовы только очень немногие, как в романе Д. Финнея? И, соответственно, только они и смогут, как Саймон Морли, выбрать подходящий вариант Судьбы в том бесчисленном пространстве вариантов, о котором пишет В. Зеланд?

Не хотелось бы думать таким образом. Тем более что уважаемый автор обещает, что мы сможем выбирать Судьбу по своему усмотрению, овладев техникой трансерфинга. Значит, у нас не остается иного выбора, кроме как стараться изо всех сил. И надеяться, что все будет так, как должно быть. Даже если будет иначе.