Андрей Ильичев - Практическое пособие по охоте за счастьем

Казалось бы, с чего?! Больше половины службы позади, «стариков» нет, все самое трудное в прошлом, служи не хочу. А он на трубе в сушилке висит.

Почему?

Потому что вдруг понял, что там, где он полтора года относительно благополучно жил, жить — невозможно. В сравнении с гражданкой невозможно. А если бы не поехал, не сравнил — то жил. Нормально жил — дембельский альбом рисовал, парадку начищал.

Это я к тому, что не надо будить спящую собаку. Живи, где живешь, и будь доволен тем, что имеешь.

Или не будь доволен, но тогда не сиди и не мечтай, а начинай работать, биографию строить, по кирпичику, по кирпичику…

Выбирать вам.

А если не выбирать, то можно в тридцать с лишним лет начать ходить на дискотеки и, умирая от рака, не оставлять завещаний и…

Много что можно. Чего не нужно.

Потому что неопределившийся человек — это как то самое, что плавает в проруби и ни к одному берегу прибиться не может. И чем больше не может, тем больше тем самым становится.

Почему?

Потому что хороший человек, но несостоявшийся человек — очень опасный человек. Вернее — самый опасный.

Всякий молодой человек, имеющий технические способности, считает, что он Эйнштейн или, на худой конец, Капица.

Имеющий склонности к написанию сочинений уверен, что Лев Толстой с ним рядом не стоял.

Бренчащий на фоно готов переплюнуть Бетховена, если на гитаре — то «Битлз».

Кричащий со сцены в школьном спектакле мнит себя Станиславским и Немировичем-Данченко, вместе взятыми.

Не умеющий ничего подозревает, что он будущий Президент.

Потом эти Эйнштейны, Толстые и Немировичи поступают в институты и к концу третьего курса думают по-другому. Думают так.

Значит, возьму одну полную ставку плюс половину, плюс одну вторую, затем репетиторство по полтиннику за час, курсовые… итого на круг получится долларов двести в месяц. Не считая выходных…

Ну и где эти Эйнштейны?

Нет, устроились они хорошо, спору нет — там полставки, здесь… Станиславский бы обзавидовался.

Но… Но дело не в деньгах. Дело в Who is who?

А здесь…

Ну и как себя чувствуют наши непризнанные гении в чужих шкурах: Бор бухгалтера, Лев Толстой — журналиста заводской многотиражки, Бетховен тапера в ресторане?

Скверно чувствуют. И оттого сильно обижаются на окружающий мир. Но более всего на тех, кому, в отличие от них, повезло. И мстят им за их удачливость.

Не бойтесь подлецов, бойтесь непризнанных гениев. Рафинированные подлецы безопасны и вообще очень милые ребята. Если, конечно, вы не встали им поперек пути. Если встали — сотрут в порошок и развеют по ветру. А вы не вставайте — дружите домами, играйте в теннис, пейте пиво, отдавайте за них замуж своих дочерей, и все будет нормально и даже еще лучше.

С непризнанными гениями так не получится. В отличие от подлецов, они бьют не только тех, кто задевает их интересы, эти бросаются на все, что подле них шевелится. Ну просто как цепные псы.

Очень им обидно за свою жизнь, за то, что они тоже когда-то надеялись перевернуть мир, но не получилось, не вышло, не дали.

Им не дали! А этим!..

Нет, ну почему у них не получилось, а у этих получается?!

Чем они лучше?

А ну иди сюда!..

И если тот неудачник пробился в мелкие руководители, то пиши пропало. И даже тогда пропало, когда вы ему приятель.

Снова приведу пример из армейской жизни. Из армейской, потому что армия тот катализатор, который усиливает брожение умов и кипение характеров. Там, в отличие от гражданки, все более понятно. Как говорится, все налицо, в смысле на лице.

Вот приходит новобранец в часть и… получает кулаком в рыло от «деда». Ну чтобы понять, что настоящий «ху» в казарме — солдат, прослуживший полтора года, а он всего лишь «ху»… И на… И в… В общем — заслуженно получает. Хотя, на гражданский взгляд, вроде бы и незаслуженно, так как сам по себе он очень добрый, отзывчивый и мягкий юноша. Такой мальчик-одуванчик в кирзовых сапогах, неспособный муху, упавшую в компот, обидеть.

За первым ударом следуют другие. Новобранца бьют месяц, второй, третий. Бьют полгода, год… Пока он сам не становится «стариком». Причем, в отличие от тех «стариков», он хороший «старик» — добрый, мягкий, отзывчивый, который муху…

Но!

Но, черт возьми, обидно! Его били год, а этих никто даже пальцем…

Разве справедливо?

Несправедливо!

А ну-ка, ты, иди сюда!..

И по морде, по морде. Чтобы не думал… чтобы служба медом не казалась…