Кристина Гроф - Жажда целостности - наркомания и духовный кризис

Я покраснела и пробормотала, что ее объяснение мне не подходит, и, поскольку я жертва инцеста, для меня оно неуместно. Только некоторое время спустя я осознала всю степень своей ярости в ответ на ее предложение, представляя, как я, оглядываясь назад, должна была на него откликнуться. Мне было интересно, права ли та женщина, что разговаривала со мной? В некотором смысле она была права. Без тех влияний, которые меня сформировали, включая все трудности, я не была бы той, кем являюсь сейчас. Может быть, она сказала это злонамеренно или, наоборот, действовала из лучших побуждений, но ее чрезвычайно смутили обстоятельства моего прошлого. Возможно, она знала что-то такое, чего не знаю я, или же просто пыталась «подогреть» мою ситуацию и приукрасить ее. Возможно, ей нужно было сделать то же самое для себя. Ее религиозная система убеждений, сосредоточенная почти исключительно на светлом, казалось, придавала ее мнению еще больший вес.

Несколько часов подряд у меня в уме и в душе продолжали проигрываться подобные вопросы, которые на самом деле не оставляли меня с тех пор, как я начала свой процесс исцеления. Как понимать прощение, если ты находишься на духовном пути исцеления? Что это такое? Обязательно ли оно? Я знаю, что, когда я прощаю саму себя или кого-то еще, пусть даже за незначительный проступок, я часто чувствую облегчение и любовь. Я познала силу прощения, но я также видела много людей, которых смущает этот момент. Я встречала людей, которые идеализируют облегчение, приносимое прощением, но которые, на самом деле заставляя себя прощать, усиливают в себе и в других чувство отягощенности и стыда. Мне также приходилось слышать, как люди говорят: «От меня хотят, чтобы я простил того, кто лишил меня детства и нанес мне так много душевных ран. Как вообще можно намекать на то, что я должен благодарить то время, когда мне приходилось переживать страх, стыд, замешательство и гнев?» Мой ответ — нет. Нет, не нужно делать ничего.

Составляя план этой книги, я в первую очередь предусмотрела возможность специального сосредоточения на темах принятия и прощения. Как бы то ни было, они постоянно всплывали в моей жизни, в процессе моего выздоровления и в дискуссиях с другими людьми, и именно в том аспекте, в котором я их здесь затрагиваю. Я убеждена, что эти темы заслуживают посвящения им отдельной главы не только потому, что их роль в процессе исцеления так часто обсуждается, но и потому, что вокруг них очень много путаницы. Какую функцию выполняют в нашей жизни принятие и прощение? Необходимы ли они всем и каждому? Каковы неверные представления о различии между принятием и прощением?

Принятие является важным вопросом во всех духовных системах, включая «Двенадцать шагов». «Принять» буквально означает «получить» или «взять». В контексте нашей дискуссии принятие имеет отношение к допущению чего-либо, к согласию принять истину. Билл Уилсон писал: «Наша самая насущная проблема — это принятие наших реальных обстоятельств такими как они есть. Это — принятие реалистичного смирения, без которого невозможно начать ни одно настоящее дело».

Принятие связано с капитуляцией, и без него большинство из нас не может исцелиться. Когда мы что-то принимаем как есть, мы отказываемся от основанных на эго идей по поводу того, какой должна быть наша реальность. Мы делаем первый шаг: допускаем истинность нашей ситуации. Когда в процессе нашего исцеления, психотерапии или духовной практики мы оставляем все наши отрицания, ожидания, логические объяснения и страхи, мы начинаем признавать то, что есть (или то, что было). Мы подтверждаем для себя то, что мы сделали другим и что сделали для нас другие. Прошлое было реальным, и мы не можем его изменить. Мы признаем все свои чувства, реакции и поступки настолько честно, насколько можем. Это то «реалистичное смирение», о котором писал Билл Уилсон.

Принятие — это первый шаг к подрыву власти воспоминаний, эмоций и поведенческих шаблонов. Ты говоришь себе: «Да, для меня все это реально, вместе со всеми вытекающими последствиями». Вместе с принятием, основанным на капитуляции, мы начинаем вступать на открытый путь. Мы срываем маску с тех фактов, которые не могли ранее принять, и их тирания в нашем сознании приходит к концу. Как только это происходит, мы начинаем изменять то, что способны изменить.

Нам вовсе не следует любить то, что мы принимаем. Мы можем, вовсе не смакуя, принять тот факт, что на протяжении своей зависимой карьеры мы вносили разрушение как в свою жизнь, так и в жизнь других людей. Мы можем принять свои гнев и печаль, не проявляя энтузиазма по поводу того, что мы это делаем, и это принятие не означает прощения. Человек, переживший оскорбления в детстве, может принять реальность случившегося с ним, не оправдывая это и не пользуясь этим. Мы можем принимать свои прошлые разрушительные и саморазрушительные склонности, вызванные зависимостью, без их одобрения.