Станислав Гроф - Революция сознания. Трансатлантический диалог

Все великие религии начинались с визионерских состояний и надличностных переживаний их создателей — с переживания просветления Будды под деревом Бодхи, чудесного путешествия Мухаммеда или явления Иеговы Моисею в горящем и несгорающем кусте. Библия полна описаний таких переживаний — огненная колесница, явившаяся Иезекиилу, искушение Христа дьяволом, ослепительная встреча Савла с Иисусом на пути в Дамаск или апокалиптическое откровение святого Иоанна в его пещере на острове Патмос.

Однако, когда возникают организованные религии, верующие узнают об этих переживаниях из проповедей и священных писаний. Непосредственный доступ к божественному уже недоступен и зачастую неприемлем. Если у кого-то в любой из сегодняшних церквей возникают подлинные мистические переживания, обычный священник скорее всего направит такого человека к психиатру. Когда религия организована, непосредственные надличностные переживания происходят большей частью лишь в ее мистических ответвлениях или монашеских орденах, где все еще практикуется подлинная духовная практика — медитация, пост, молитвы и т. д.

Есть основополагающее различие между религией и мистицизмом. Бывает религия без духовности и духовность без религии. Организованной религии необходимо убеждать людей в том, что они ради правильных взаимоотношений с божественным обязаны регулярно приходить в конкретное место и взаимодействовать с системой. А для мистиков роль храма играют природа и их собственное тело. У них прямая связь с божественным, которая не нуждается ни в каких посредниках, особенно в таких, которые не имеют личного опыта переживаний и являются не чем иным, как назначенными чиновниками. Пользу мистикам могут принести не они, а сообщества искателей и учителей, еще более продвинутых на пути, чем они сами.

Аутентичные духовные системы основаны на столетиях систематического исследования психики с использованием тщательно разработанных технологий изменения сознания. Они представляют собой результат процесса, во многих отношениях напоминающего научный метод.

Ласло: Философу Альфреду Норту Уайтхеду принадлежит одно примечательное наблюдение. По его словам, наука, как и культура, развивается благодаря великому уму, который по-новому и в более широком контексте высвечивает некую конкретную область опыта и исследования. Идеи такого человека в целом адекватны, но зачастую непоследовательны в деталях. Затем приходят продолжатели, которые вносят в эти идеи последовательность, но сами в процессе этой работы упускают из виду первоначальное прозрение. Оно становится стерильным, превращаясь в обычную догму. Догма, в свою очередь, со временем претерпевает крах, после чего является новый первооткрыватель с другим творческим прозрением, и процесс начинается заново. То же самое происходит и с религиями.

Рассел: Это неизбежно должно происходить. Религии, как мы сказали, всегда начинали с индивидов или небольших групп, имевших глубокое личное переживание освобождения. Тем или иным образом они пробудились к истине, после чего стремились передать свое понимание другим. Как правило, именно так первоначально возникали духовные учения.

К сожалению, однако, те, кто получает учение, никогда не находятся в том же состоянии сознания, в котором оно передается. Учитель говорит, находясь в просветленном состоянии, в то время как ученик старается понять его из своего, менее просветленного состояния сознания, и при такой передаче неизбежно что-то теряется. Пока учитель еще жив, он, возможно, старается исправлять ошибки учеников, заботясь о правильном его понимании. Но после смерти учителя в учениях, по мере их передачи от одного человека к другому, каждый раз что-то теряется, недопонимается, или добавляется что-то, чего в нем не было первоначально. Это немного напоминает игру в испорченный телефон, когда сообщение передается по кругу, каждый раз немного искажаясь, и, возвращаясь к исходной точке, оно может полностью отличаться от оригинала.

То же самое происходит с духовными учениями, но в гораздо более крупном масштабе. Сообщение передается не просто от одного человека к другому, но от одного поколения к другому, от одной культуры к другой, и часто переводится с одного языка на другой. Всякий раз какие-то частицы теряются, какие-то добавляются, и доходящая до нас версия может иметь уже лишь самое отдаленное сходство с оригинальным учением. Я называю этот процесс «разложением истины». Именно по этой причине великие духовные традиции так сильно отличаются друг от друга, несмотря на то, что начинались они с очень сходных переживаний. Мы должны вновь искать эту их общую сердцевину и не беспокоиться о различиях.