Станислав Гроф - Революция сознания. Трансатлантический диалог

Помню, однажды, в начале восьмидесятых, Тимоти Лири спросили, куда делись дети цветов. Он ответил, что они ушли в семена. А ведь так оно и есть. На сегодняшний день этим людям за сорок и за пятьдесят. Лишь немногие полностью выпали из общества, в большинстве же своем они вновь интегрировались в нем, создали семьи, родили детей, сделали карьеру. Некоторые занимают сегодня весьма респектабельные и влиятельные позиции. Я лично знаю таких, кто руководит крупными корпорациями, некоторые стали ведущими фигурами в шоу-бизнесе, другие занимают важные посты в сферах образования, управления и здравоохранении. И для многих видения и прозрения, которые они обрели в шестидесятые годы, все еще сохраняют свою ценность. Некоторые ненавязчиво используют свое нынешнее влияние для того, чтобы их видение постепенно просачивалось в общество.

Еще одна интересная особенность последних лет — растущий интерес к сознанию среди ученых. В прошлом наука оставляла вопросы сознания без внимания, имея на это вполне веские основания. Сознание невозможно измерить, как другие явления и объекты; его нельзя документировать, его не так-то просто даже определить. Да и физический мир, как кажется, прекрасно продолжает функционировать в сознании без необходимости. Поэтому особого стимула изучать этот предмет не было. Но сегодня все меняется — в какой-то мере благодаря растущему знанию о работе мозга, и вопрос о сознании постепенно снова оказывается в фокусе внимания. Ученые и философы начинают интересоваться: а что же такое сознание? Как оно соотносится с деятельностью мозга? Как оно эволюционировало? И откуда оно берется? В последние несколько лет этой теме был посвящен целый ряд международных научных конференций. Ею занимается новое научное издание «Журнал исследования сознания».

Итак, отчасти такая открытость к вопросу изучения сознания вызвана развитием науки, однако я полагаю, что в значительной степени она явилась и результатом того, что уже у очень многих людей есть опыт измененных состояний сознания. Каким бы ни было воздействие этих переживаний, одно несомненно — они производят революцию в отношении человека к сознанию. Как вы сказали, Стэн, человек, пройдя через глубокое переживание такого рода, не может не прийти к выводу о том, что в наших представлениях о разуме имеются и серьезные провалы.

Думаю, вокруг нас распространяется глубокая революция в человеческом видении реальности. Хватка старых материалистических моделей ослабевает, и каждый из нас постепенно вносит свой вклад в новое понимание. Судя по направлению развития, в котором мы движемся, новая модель будет признавать разум и сознание в качестве фундаментального аспекта реальности.

Ласло: Это изменение происходит, несмотря на незнание или даже нежелание ученых мейнстрима. Порой человек меняется помимо своей воли, не ведая причины перемен. В этой связи мне вспоминается переживание, которое было у меня лет шесть-семь назад. Мне пришла в голову некая мысль, которая показалась мне всего лишь мимолетной, хотя, быть может, и интересной для исследования идеей. В результате я написал небольшое эссе, которое было опубликовано только на итальянском языке под названием «Гипотеза пси-поля». Затем я о ней было забыл, однако другие люди не дали мне это сделать. Даже спустя несколько лет после выхода книги мне продолжали звонить из-за нее, ссылаться на нее, исследовать ее. В конце концов я задумался над тем, не имеет ли то мое давнее исследование значения, которое сам я проглядел. Заметьте, я до сих пор так и не сумел избавиться от мыслей на эту тему… Напротив, эта идея неожиданно захватила меня вновь, и в настоящее время я над ней работаю, все больше склоняясь к тому, что в космосе действительно есть что-то похожее на мое гипотетическое пси-поле — некое тонкое информационное поле взаимных связей.

Такие интуитивные догадки осознаются не до конца. Я сам точно не знаю, почему вдруг увлекся этой концепцией: прежде в моем уме не было ничего такого, что подготовило бы меня к этому.

У меня такое впечатление, что подобного рода события в сегодняшнем мире случаются все чаще и чаще, словно людей что-то толкает в сторону определенных исследований. Может быть, это также и знак времени, результат того, что мы живем в особенно нестабильную и переменчивую историческую эпоху. Но являются ли эти изменения достаточно быстрыми? Могут ли они произвести достаточно мощное воздействие? Разумеется, они не в полной мере предсказуемы. Но есть ли у нас основания для разумного оптимизма относительно возможных последствий этих перемен?