Хэл Страус - Я ненавижу тебя, только не бросай меня. Пограничные личности и как их понять

Норман Мейлер описывал эффект, который оказывало на Мэрилин Монро отсутствие в ее жизни отца. Несмотря на то что оно внесло свой вклад в ее более позднюю эмоциональную нестабильность, оно также по иронии судьбы стало одной из мотивирующих сил в ее карьере:

Выдающиеся актеры часто обнаруживают, что обладают дарованием, сперва остро пережив кризис идентичности. Ощущение обычного, заурядного «Я» – не то, что способно их удовлетворить, да и сама острота переживания приобретает у них экстремальную форму. Сила, движущая великим актером в юности, – непомерное честолюбие. Беззаконие и безумие – крестные родители великого актера. Классический пример кризиса идентичности – ребенок, потерявший кого-то из родителей, но тот же ребенок без труда становится кандидатом в актеры (ведь наиболее плодотворный способ создать новое, приемлемое «Я» – это примерить на себя роль) [69] Norman Mailer, Marilyn: A Biography (New York: Grosset & Dunlop, 1973): 86. .

Так же и принцесса Диана, отвергнутая матерью и воспитанная холодным и отстраненным отцом, проявляла сходные черты. «Я всегда думала, что из Дианы выйдет отличная актриса, потому что она отлично вживалась в любую роль», – говорила ее бывшая няня Мэри Кларк [70] The Mail on Sunday (June 1, 1986), as quoted in Sally B. Smith (1999): 10. .

Прожившая значительную часть раннего детства в приюте, Мэрилин была вынуждена научиться выживать с минимумом любви и внимания. Больше всего пострадало ее самоощущение, что позднее привело к манипулятивному поведению в отношении любовников. Для Дианы ее «глубокое ощущение недостойности» (говоря словами ее брата Чарльза) обернулось препятствиями в отношениях с мужчинами. «Я всегда держалась подальше [от бойфрендов], мне казалось, от них одни проблемы, и я не могла справиться с этим эмоционально. Думаю, у меня было очень много проблем» [71] Andrew Morton, Diana: Her True Story – In Her Own Words (New York: Simon & Schuster, 1997): 33–34. .

Конечно, не все дети, пережившие травму или насилие, становятся пограничными взрослыми; так же как и не все пограничные взрослые пережили в прошлом травму или насилие. Кроме того, большинство исследований последствий детских травм основываются на умозаключениях, сделанных на основе рассказов взрослых, а не на лонгитюдных исследованиях, прослеживающих изменения детей на протяжении всего их взросления. Наконец, другие исследования продемонстрировали преобладание не самых тяжелых травм в прошлом пограничных пациентов, особенно игнорирования (иногда со стороны отца) и строгих, скудных супружеских связей, исключающих адекватную защиту и поддержку ребенка [72] John G. Gunderson, John Kerr, and Diane Woods Englund, “The Families of Borderlines: A Comparative Study,” Archives of General Psychiatry 37 (1980): 27–33. [73] Hallie Frank and Joel Paris, “Recollections of Family Experience in Borderline Patients,” Archives of General Psychiatry 38 (1981): 1031–1034. [74] Ronald B. Feldman and Herta A. Gunman, “Families of Borderline Patients: Literal-Minded Parents, Borderline Parents, and Parental Protectiveness,” American Journal of Psychiatry 141 (1984): 1392–1396. . Тем не менее большое число статистических и практических свидетельств говорят в пользу наличия связи между различными формами насилия, игнорирования и ПРЛ.

Вопрос о врожденном и приобретенном – это, безусловно, давняя и сложная проблема, применимая ко многим аспектам человеческого поведения. Появляется ли ПРЛ из-за биологической склонности, унаследованной от родителей, или же из-за того, как родители справлялись – или не справлялись – с воспитанием? Как биохимические и неврологические признаки расстройства вызывают заболевание – или на самом деле они вызываются заболеванием? Почему некоторые люди страдают от ПРЛ, даже несмотря на здоровое воспитание? Почему другие, чье прошлое переполнено травмами и насилием, не заболевают?

Эти дилеммы в стиле «курица или яйцо» могут подвести наблюдателя к неверным предположениям. Например, основываясь на психологических теориях происхождения ПРЛ, можно сделать вывод, что причинность направлена строго сверху вниз; то есть что отчужденная, сторонящаяся ребенка мать станет причиной его неуверенности в себе и пограничности. Но отношения бывают более сложными, более взаимосвязанными: дерзкий, невосприимчивый и непривлекательный ребенок может сам спровоцировать разочарование и отстраненность в матери. Независимо от того, что произойдет раньше, оба продолжают взаимодействовать и закреплять модели межличностного общения, которые могут сохраниться на многие годы и влиять на другие отношения. Смягчающее воздействие других факторов – поддерживающий отец, понимающие семья и друзья, хорошее образование, физические и умственные способности – вносит свой вклад в общее состояние эмоционального здоровья индивида.